Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль

В силу концепции о творческом посреднике, созданном по образу и подобию Божию, Булгаков далее поднимает важный вопрос о Божьем непосредственном участии и водительстве в созидательной деятельности человека, особенно эстетического и религиозного характера. Подобное непосредственное участие Бога – теургия по Булгакову. «Теургия есть действие Бога, излияние Его милующей и спасающей благодати на человека… По существу своему теургия неразрывно связана с Боговоплощением, она есть продолжающееся во времени и непрерывно совершающееся Боговоплощение, не прекращающее действие Христа в человечестве»[662]. Эта концепция теургии исторически связана с нисхождением Духа Святого в День Пятидесятницы, которое для Булгакова является истинным описанием прихода теургии – божественной силы, предназначенной для всех богоугодных практических и творческих дел. По Булгакову, теургия – действие Бога в мире, совершаемое в человеке и через человека, должна различаться от софиургии – действия человеческого, совершаемого силой Божественной софийности[663], определяемой Булгаковым как первый принцип Вселенной или всецелостность божественной творческой энергии[664]. Булгаков объединяет концепцию теургии и эпистемологию. Герменевтическая проблема интерпретации библейского текста, по Булгакову, разрешается благодаря наличию ключа к пониманию – «просвещенного духовного ока», т. е. способности человека воспринимать истинное религиозное послание. Эта способность есть дар теургической силы. «Все человеческие творческие усилия. – утверждает Булгаков, – вдохновлены Святым Духом»[665]. Библейская экзегеза является божественно-человеческим делом, основанным на синергии водительства Святого Духа и творчества православного экзегета. Интерпретация Священного Писания возможна в смысле синтеза человеческих творческих усилий под водительством Святого Духа.

Таким образом, по Булгакову, человек должен подчинить себя и свои экзегетические навыки водительству Святого Духа, чтобы его старания могли принести полезные плоды к созиданию Церкви как Тела Христа. Без водительства Святого Духа человек, сильный в истинах научных, который использует современные научные методы любого вида, может обнаружить только поверхностный смысл Священного Писания.

Анализируя библейскую герменевтику Булгакова, следует учитывать, что она объединена с авторитетом церковного Предания как ключа к пониманию Библии. Следует заметить, что Булгаков присоединяется к пониманию богодухновенности как внутреннего качества Св. Писания, присущего библейским книгам (efficacitas), качества абсолютно необходимого для канонизации[666]. Тем не менее он полагает, что это внутреннее качество настолько значимо и весомо, что каждый отдельный читатель Библии не способен понимать или выносить суждения относительно всех ее достоинств. Только Церковь в целом обладает широтой возможностей исследования и закрепления канона Св. Писания, а также передачи его верного понимания последующим поколениям. Как пишет сам Булгаков, «Библию дала Церковь через Предание…»[667]. Поскольку именно Церковь отобрала богодухновенные писания и с самого начала провела различие между каноническими и второканоническими книгами, только Церковь обладает Библией в целом. Следовательно, интерпретация Библии – целиком дело Церкви, а не отдельных толкователей или узкой группы экзегетов. В этом контексте Булгаков признает взаимозависимость Писания и Предания и на ее основе дает довольно сложное пояснение того, как это действует. Во-первых, Предание основано на Библии. Именно Библия служит контролирующим фактором, обусловливающим содержание Предания. По Булгакову, «можно сказать, что в Свящ. Предании не может содержаться что-либо, что прямо противоречило бы Свящ. Писанию, но в нем получают развитие зерна, имеющиеся в Свящ. Писании». Во-вторых, хотя Предание и не может противоречить Писанию, оно тем не менее не ограничено его рамками, ибо в Предании зерна, посеянные в Писании, достигли полноты зрелости. «Если [Писание] зерно, то Предание есть нива, растущая на поле человеческой истории»[668]. Библия передает основные христианские доктрины, а Преданию предоставлено право развить их и внедрить их смысл во все сферы человеческого бытия. Этим Предание создает более полную и завершенную картину смыслового значения священного текста. Принимая во внимание вышесказанное, можно яснее понять суть утверждения Булгакова, что «в Предании заключается “гносеология” Слова Божия, его формальный авторитет»[669].