Русское дворянство времен Александра I

Особой проблемой была огромная власть губернаторов: именно они контролировали суды и решали, кому придется с ними столкнуться. Более того, они также полностью контролировали всех должностных лиц местных органов власти. Губернаторы не колеблясь попирали право дворян на неприкосновенность от ареста (кроме уголовных преступлений), зная, что у тех нет средств защиты. Таким образом, злоупотребления были безграничны. Карамзин заявлял, что большинство из губернаторов были людьми «без способностей или грабители, без совести наживавшиеся». Дубровин также называл губернаторов главными виновниками, поскольку они стояли на вершине укорененной системы коррупции, в которой избранные дворяне были вынуждены участвовать. Причина в том, что они должны были ежегодно платить губернатору, его секретарю и ключевым должностным лицам местного правительства. Чтобы быть в состоянии платить, выборные, в свою очередь, должны были воспользоваться возможностью на каждом шагу обирать широкую публику. Вот почему честные дворяне, понимая это, делали все возможное, чтобы уклониться от избрания в качестве судей, судебных заседателей и исправников[425].

Были попытки исправить ситуацию. Одну из таковых предпринял московский военный генерал-губернатор князь Д. В. Голицын в речи, которую он произнес на выборах дворянского собрания 1822 года. Он призвал кандидатов на должности в судах продемонстрировать такие моральные качества, которые принесут им «полную доверенность соотечественников». Голицын утверждал, что, даже если кандидат чувствовал, что ему не хватает необходимых знаний и опыта для юридической работы, это могло быть более чем компенсировано лучшим качеством из всех: «уважением, необходимо внушаемым любовию к справедливости, благородным побуждением исполнить свою должность с честию!»[426] Хотя они составляли меньшинство, тем не менее было несколько выдающихся личностей, которые хотели лучшего для своего народа и сумели заслужить его уважение и благодарность.

Речь идет о поэте-декабристе и фактическом лидере Северного общества К. Ф. Рылееве. 24 января 1821 года 25‐летний Рылеев, еще не состоявший в тайном обществе декабристов в Санкт-Петербурге, был избран на должность заседателя городской уголовной палаты дворянством Софийского уезда. Это был уголовный суд второй инстанции, в который председатель и два заседателя избирались дворянством, а еще два заседателя избирались купечеством[427]. Непонятно, почему Рылеева выдвинули на эту должность и в какой степени он добивался этого назначения. Возможно, все объясняется тем, что, как уверяет Н. А. Бестужев, «его качества заставили соседей избрать его заседателем в уголовный суд по Петербургской губернии»[428]. В любом случае это дало политически активному поэту возможность претворить в жизнь благородную цель служения обществу таким образом, который совпал с откровенно благотворительной целью «Союза благоденствия» декабристов. В «Зеленой книге» «Союза благоденствия» особое внимание уделялось необходимости бороться за справедливость, разоблачать злоупотребления и для того соглашаться исполнять судебные должности. Этих членов общества, активно участвовавших в этом процессе, называли «от Союза поставленными блюстителями справедливости»[429].

С избранием в Петербургский уголовный суд Рылеев фактически пополнил их ряды. В этом качестве, как показал Следственному комитету Н. А. Бестужев, «Рылеев при небольшом чине своем служа охотою в Уголовной палате заслужил себе не отъемлемое имя честного и справедливого человека»[430]. Отрывок из его мемуаров описывает, как невиновный человек, ошибочно арестованный, выразил слезную благодарность М. А. Милорадовичу, военному губернатору Санкт-Петербурга, за то, что он отдал его дело на рассмотрение Рылеева. Он был полностью уверен, что теперь его оправдают, потому что «там есть Рылеев, он не дает погибать невинным!»[431] Даже Н. И. Греч, который в своих мемуарах постоянно очернял декабристов, оставляя особенно едкие комментарии для Рылеева, чувствовал себя обязанным признать, что в судах поэт «служил усердно и честно, всячески старался о смягчении судьбы подсудимых, особенно простых, беззащитных людей»[432]. Менее чем через год пребывания в должности у Рылеева было достаточно возможностей лично испытать на себе повсеместную коррупцию. Он гневно жаловался на это в письме Ф. В. Булгарину от 8 августа 1821 года, где писал, что беспринципная жадность чиновников в Санкт-Петербурге достаточно ужасна, но настоящих «кровопийц» и чудовищ можно найти в провинции. Неудивительно, что по истечении срока полномочий весной 1824 года Рылеев решил не баллотироваться на переизбрание, а вместо этого подал прошение об отставке[433].