Русское экономическое чудо: что пошло не так?

Но дьявол, как говорится, в деталях. “Дойче банк” был отстроен как западный банк, в котором успех приносит команда – ее ВТБ удалось сохранить (за счет сверхвысокой финансовой мотивации). В “Тройке” команда тоже была неплоха, но основной доход компании приносила деятельность ее лидера, Рубена Варданяна, который снабжал компанию привлекательными, но единичными сделками, в то время как в “Дойче банке” доход приносила вся продуктовая линейка. Я не уверен, что даже пойди Герман Греф на создание специальной системы мотивации работников “Тройки”, ставших сотрудниками Sberbank CIB, ему удалось бы добиться от них столь же внушительных результатов, которые получал ВТБ. Ну а когда стало ясно, что Греф решил загнать инвестбанкиров в прокрустово ложе стандартной премиальной схемы Сбербанка, удержать их стало невозможно (те, кто был акционером “Тройки”, подождали, пока с ними расплатятся по сделке). ВТБ унаследовал от “Дойче банка” полномасштабную технологически отстроенную продуктовую линейку, а за счет своих “дочек” в Лондоне и Франкфурте ему удалось наладить двусторонний обмен с Востока на Запад и обратно – иностранцы покупали российские активы, а россияне – западные. “Тройка” не обладала западными технологиями построения инвестпродуктов, а ее опыт в организации потоков капитала был весьма специфическим, построенным еще в начале 1990-х годов, когда главным для инвесторов было завести деньги в Россию через Кипр, чтобы избежать российских налогов.

Не знаю, думало ли обо всем этом руководство Сбербанка или просто надеялось, что богатой корпоративной клиентуры и практически неограниченных финансовых ресурсов будет достаточно, чтобы Sberbank CIB засиял. Как бы то ни было, успешной для бизнеса Сбербанка сделка по покупке “Тройки” не стала.

Инвестклимат

Что говорит руководство Сбербанка о причинах ликвидации инвестиционного подразделения? СМИ цитируют зампреда банка Анатолия Попова – он говорит, что рынок капитала в России почти исчез: нет сделок ни по слиянию/поглощению (M&A), ни по первичному размещению акций (IPO). Единственная услуга, по его словам, на которую сохраняется высокий спрос, – хеджирование рисков изменения валютных курсов и процентных ставок.

Развитие экономики любой страны, особенно такой крупной, как Россия, в какой-то момент объективно приводит к тому, что рынок капитала начинает жить своей жизнью. Происходит это независимо от воли и желания властей – здесь не нужно ни указов президента, ни постановлений правительства. Компании и банки нуждаются в профессиональных услугах инвестбанкиров для сопровождения и реализации многочисленных сделок, связанных с движением капитала. Таков объективный ход истории. И здесь с горечью приходится признать, что Россия движется в противоположном направлении. Связано это с двумя факторами.

Во-первых, продолжается огосударствление экономики и превращение ее в экономику, в которой Администрация президента получает полномочия советского Госплана. Зачем российским компаниям нужен рынок капитала, если они не могут осуществить ни одной крупной сделки по покупке или продаже активов без согласования в Кремле? Где вы видите место для инвестбанкиров в сделке по поглощению одной госкорпорацией, “Ростехом”, другой госкорпорации, ОАК? Вы думаете, подписавшего решение об этой сделке президента Путина волнует оценка обеих компаний или адекватность оценки синергетического эффекта? Зачем нужны инвестбанкиры, если значительная часть сделок придумывается и инициируется в кремлевских кабинетах, где одновременно с этим решается, какой госбанк предоставит для этого кредит? Зачем нужны инвестбанкиры, если Центральный банк занимается не только надзором за банками, но и строительством платежной системы “Мир” и Национальной перестраховочной компании? Когда Банк России не только решает, у каких банков нужно отозвать лицензию, но и какие из них заслуживают санации и сколько денег для этого нужно напечатать? Когда он не только решает, какие банки нужно санировать, но и сам занимается разделением их активов на хорошие и плохие, незаметно став владельцем почти половины российской банковской системы? Здесь не то, что инвестбанки не нужны, здесь 98 % простых банков, которых на 1 октября 2018 года в России было 508 штук, являются лишними.

Во-вторых, схлопывание рынка капитала в России – следствие того, что российская экономика все больше изолируется от всего остального мира, что, в свою очередь, является побочным результатом российской внешней политики. Это проявляется в резком сокращении потока прямых иностранных инвестиций в Россию и в оттоке портфельных инвесторов-нерезидентов с рынка внутреннего госдолга. А ведь обслуживание приходящих в Россию иностранных инвестиций давало львиную долю доходов российских инвестиционных банков.