Русское экономическое чудо: что пошло не так?

В преамбуле к вашему интервью в апреле 2017 года “Газета. ру” представила вас следующим образом: “Бывший первый зампред ЦБ, а сегодня просто экономист из Вашингтона”. Вас не задевает такое противопоставление: в прошлом важный человек, а сегодня “просто экономист”?

Нет. Более того, в какой-то момент я сам начал так представляться. Я ушел из Центрального банка в 1998 году. И когда почти двадцать лет спустя тебя по-прежнему представляют бывшим зампредом ЦБ, это несколько странно. Я уже настолько бывший зампред…

В том же году вы дали другое интервью. На этот раз украинскому изданию LB.ua. Там вы назвали две причины своего переезда в США. По вашим словам, первая причина заключалась в том, что вы столкнулись с ситуацией, когда “попросту нет работы и ты не можешь зарабатывать себе на жизнь”. Как так случилось, что в 2013 году человеку с вашим резюме и квалификацией в России не нашлось работы? Ваши бывшие коллеги:

Сергей Дубинин, Олег Вьюгин, Андрей Клепач – трудоустроены, и неплохо.

Думаю, разница между нами состоит в том, что я оказался вовлеченным в политическую жизнь. Был в руководстве ПАРНАСа, немного помогал в организации осенне-зимних протестов 2011–12 годов – вот правоохранители и взяли на карандаш. Все, кто пошел в политику, столкнулись с той или иной формой давления.

Вы тогда не отдавали себе отчета, что можете повредить своей карьере?

Всю свою сознательную жизнь я находился в состоянии внутреннего конфликта между нуждами карьеры и свободой самовыражения. После “черного вторника” 1994 года, когда сняли Геращенко и Дубинина [прим.: Виктора Владимировича и Сергея Константиновича, главу ЦБ и и.о. министра финансов соответственно], я, будучи замминистра финансов, написал заметку в газету “Московские новости”, где сказал, что в стране произошел экономический госпереворот. Люди, ни черта не понимающие в экономике, зачистили всю экономическую верхушку. Через два дня мне по “вертушке” звонит какой-то человек из Кремля и спрашивает, мол, Сергей Владимирович, это правда вы написали? Я говорю, что да, я написал. Он продолжает: “Вы правда так думаете? Не жалеете о том, что так сделали?” Я говорю, что правда и что не жалею. Человек хмыкнул и повесил трубку. Так что я всегда был готов отстаивать свою точку зрения. Тем более, что я считал тогда и считаю сейчас, что пойди тогда власть на компромиссы и реформы, сегодня ситуация в России была бы принципиально иной.

После 1998 года многие мои коллеги из бывшего руководства ЦБ сделались “врагами родины” и ходили под уголовными делами. Руководители же Минфина чудесным образом были ни в чем не виноваты и получили продвижение по службе. Какое-то время у меня были иллюзии, что настроения поменяются и меня позовут обратно. Потом понял, что не позовут. Тогда и начал строить новую карьеру как эксперт. Мне нравилось работать в Советах директоров компаний: мои знания в области крупного бизнеса, международного бизнеса и банковской системы приносили реальную пользу тем компаниям, с которыми меня сводила жизнь.

Я работал в Советах директоров трех госкомпаний: “Аэрофлота”, “Объединенной зерновой компании” и “Объединенной авиастроительной корпорации”. Проблемы возникали постепенно. В одной из компаний меня сначала разжаловали из председателя в рядового члена Совета, в другой – не переизбрали вовсе. Летом 2013 года представителю Александра Лебедева, который поддерживал мою кандидатуру, просто не дали проголосовать на собрании акционеров “Аэрофлота”. Хотя у него был пакет, который меня точно проводил в состав Совета. Тогда мне стало окончательно понятно, что все предыдущие проблемы также были неслучайны.

Давление властей стало ощущаться, когда протестное движение сошло на нет. Тогда уже ничего нельзя было изменить, зубную пасту обратно в тюбик не затолкаешь. С какого-то момента я начал сталкиваться с однотипной ситуацией: договариваешься с кем-то о контракте, осталось только подписать, а он раз – и передумал. Второй – то же самое. Говорит, мне там сказали, что не надо. С третьим договариваешься-договариваешься, а он вдруг решает, что вопрос больше не актуален и предлагает вернуться к нему через несколько лет.

Это мелочность власти или обдуманная стратегия?