Русское масонство в царствование Екатерины II

Все ложи находились в тесном общении между собою, посылая друг другу письма или рекомендуя своих членов в случае их переезда из места «работ» одной ложи в резиденцию другой[64].

Постоянные связи были у некоторых Елагиных лож и с западноевропейским масонством английской системы. Ложа Урании, например, неоднократно принимала к себе посетителей с дипломами немецких и английских лож и сама снабжала своих членов рекомендациями в эти ложи[65].

Зато старательно воздерживались от общения с масонами других систем. На собрания ложи Урании в качества посетителей могли быть допущены лишь братья Елагина толка. Особенно остерегались Рейхелевского масонства; у причастных к нему братьев требовали предварительного отречения от Рейхеля.

Но нежелательными признаны были и другие направления, хотя бы они очень близки были от Елагиной системы[66]. Внутренняя жизнь каждой ложи определялась ее «актами».

Акты Елагиных лож всецело приспособлены были к приему в ученики, товарищи и мастера, так как прием новых членов или возведение ранее принятых в более высокую степень составляли главное содержание «работ» этих лож. Почти ни одно заседание не обходилось без «принятия»[67].

Прием («ресепция») сопровождался сложным и запутанным ритуалом, частью заимствованным из практики средневековых цехов. Основной смысл ритуала состоял в «испытании» нового адепта путем всевозможных угроз и неожиданных унижений[68].

Заканчивался прием страшной клятвой, ограждавшей тайну всего происходившего в ложе. Новопринимаемый подробно перечислял все наказания, которых он заслуживает в случае своей неосторожной болтливости или измены. Товарищ и мастер добавляли к этой клятве еще несколько сильных пожеланий[69].

Несмотря на мрачное начало масонской жизни Елагинского адепта, дальнейшее течение этой жизни оказывалось вполне мирным и даже довольно веселым. Ложи Елагина вне ритуальной своей части носили характер почти светских клубов, где — после утомительных обрядов ресепции — можно было хорошо поужинать («столовые ложи») и встретить немало приятных знакомых[70].

По выражению Новикова, братья Елагиных лож «почти играли» масонством, «как игрушкою: собирались, принимали, говорили много, а знали мало».

Заглянуть во внутреннюю жизнь Елагиных лож позволяют протоколы одной из них (Урании), сохранившиеся за время от учреждения ложи до 1 июля 1775 года.

Ложа была торжественно открыта 16 марта 1773 года. На заседание прибыл «уполномоченный от п. П. В. Мастера ложи Муз второй надзиратель п. брат Несвицкий и объявил, что имеет письмо к братьям сооружателям ложи Урании, и требовал, чтобы они вступили в ложу. Обряд того дня был следующий. Впереди брат служащий со свечою, за ним два брата Мастера, позади их брат В. Лукин, ведущий п. брата Несвицкого к ложе, за ними посетители, по два в ряд, а потом все братья, приступавшие к сооружению ложи; вступя в храм, который совсем не освящен был, стали вокруг ковра, а брат служащий со свечою позади почтенного брата Несвицкого, который всем братьям читал приветственное письмо от п. П. В. Мастера[71]…

По прочтении (Несвицкий) требовал от братий, чтобы оные при нем учинили выбор мастера ложи, коего б он, по данному ему полномочию, мог утвердить в сем сане. Братья, всякий написав имя одного из членов своих, клали в сосуд, на жертвеннике стоящий, и по вынутым жребиям оказались все жребии на брата Владимира Лукина, кроме одного его, коим он избрал п. брата Николая Грена. П. брат Несвицкий, провозглася избрание, взял за руку брата В. Лукина и обвел его троекратно около ковра, будучи провождаем всеми братьями, а потом, подведши его к жертвеннику, требовал от него клятвы мастерской, которая им и сделана, как ниже сего вписано, и в продолжение коей меч п. брата Несвицкого был устремлен против сердца мастера ложи, а того меч против сердца п. брата Несвицкого.

Присяга мастерская

«Клянусь перед Всевышним Создателем Селенныя, пред тобою, препочтенный Провинциальный Великий Мастер, и пред всеми достойными здесь собранными братиями не только в сохранении непоколебимый верности к ложе Урании и в наблюдении с священнейшею точностью всей должности истинного масона в недреманном бдении о том, дабы никто из членов моей ложи не сходил никогда с пути истинного и чтобы сюда не вкладывалось ничто могущее поколеблить непрочность нашего Ордена. Обещаю также не употреблять во зло права и власти саном мастера ложи мне приносимой, а всегда поступать по узаконениям нашей препочтеннейшей аглинской Великой всего масонства Ложи и Ложи Главной Провинциальной, которые преподаны и впредь преподадутся. В случае же нарушения подвергаюсь мщению Создателя и гневу всех братьев. Для утверждения сей присяги целую слова Спасителя нашего».

После торжественно обставленного открытия, с пышными речами и обрядами, тихо потекла будничная жизнь ложи Урании[72].

Несложное ее хозяйство — квартира и обстановка, устройство ужинов и праздников — отнимало, однако, много забот и достаточно денег от ее членов.