Русское психо

Глупое российское общество пялит очи на повальные солдатские бегства и обычно объясняет этот феномен другим — феноменом «дедовщины». На канцелярском, деревянном жаргоне военной прокуратуры, — «неуставные отношения». В последнем случае (да и во многих случаях) такое объяснение не работает — Шагеев и Сухоруков сами были «дедами». А сам феномен «дедовщины» — как объяснить? Генералитет и пресса тогда раструбили на всю страну в марте, что «голубые береты», мол, крепко выпили на дежурстве. Возможно, и выпили, и крепко, но выпивка была лишь элементом ситуации. Обычно, выпив, не напяливают на себя тяжелый бронежилет и не грузятся еще более тяжелыми боеприпасами, а либо спят, либо морды квасят в кровь налегке. Почему же бежали? «К каждому солдату офицера не приставишь», — командующий ВДВ Георгий Шпак. Некий, пожелавший остаться неизвестным, старший офицер штаба войск: «Из-за трудностей с набором призывников в армию, а следовательно, и в десантные войска, попадает всякое отребье. Поэтому псих, наркоман, алкоголик или уголовник в голубом берете сегодня, к сожалению, не редкость. Обычно со временем мы, конечно, выявляем таких людей, но пока идут запросы, солдат уже успевает принять присягу. Что с ним делать? Не обратно же отправлять? Да и с младших командиров какой спрос? Лейтенант, получающий 1800 рублей в месяц, думает не о том, как перевоспитать солдат, а о том, как семью накормить. „Прапора“ в ротах вообще не бывают — они, как правило, отираются где-то поближе к кормушке: в столовых или на складах. А сержант — он сам такой же, как Шагеев и Сухоруков. Вот и думайте, какая тут может быть воспитательная работа. Единственная мера — отобрать у них оружие». Между тем, все эти сетования на низкое качество человеческого материала звучат крайне банально, да еще соединенные с уверенностью, что за 1800 в месяц офицер имеет право не «перевоспитывать» солдат. Шагеев и Сухоруков, однако, как выяснилось со слов сослуживцев, говорили в части, что хотели бы работать на ОПГ, мол, умение есть солдатское, хорошо бы его продать хорошо, свое профессиональное умение.

От современности, чтобы затем увидеть ее посвежевшим глазом, сделаем прыжок в прошлое, во вторую половину, аж 18 века. Известно, что когда Екатерина в 1762 году свергла своего мужа Петра и объявила себя императрицей, во множестве на Руси вдруг появилось самозванцев, выдававших себя за Петра III. Кто были эти люди, которым удалось поднимать восстания? А в большинстве своем то были беглые солдаты.

Беглый солдат Брянского пехотного полка Петр Чернышов возмутил народ в 1762 году, в конце года, в селе Купенки, Изюмского уезда. Беглый рядовой Орловского Лант-Милицейского полка Гаврила Кремнев возмутил народ в начале 1765 года в Умянском уезде. Еще одним Петром III был беглый солдат Мамыкин (И все. Больше данных о нем у меня нет, о Мамыкине). Позднее появился беглый казак Пугачев. Но и он ведь был фактически беглым опытным солдатом, старослужащим казачьего войска. Ветеран Семилетней войны в Европе, он участвовал в походе в Пруссию, потом в Польшу. В 1768 году пошел воевать с турками, участвовал во многих сражениях, в том числе и в осаде города Бендеры (современное Приднестровье, где я был в войну 1992 года и наблюдал трагедию подполковника Костенко). С турками Пугачев воевал два года, получил чин хорунжего. В 1770 году его часть была направлена на зимние квартиры на Украину в район Елизаветграда (там через полтора столетия будет метаться на тачанках батько Махно). В селе Голая Каменка хорунжий Пугачев «весьма заболел. Гнили у него грудь и ноги», как он показал на допросе в тайной экспедиции в Москве 4 ноября 1774 года. Ему было 28 лет, когда он заболел. Его отпустили временно на Дон с командой казаков, направляющихся для покупки лошадей. Через три недели казаки возвращаются обратно на Украину, а Пугачев не может. «За означенною своею болезнью в тот поход идти не мог, а вместо себя нанял он Лозуновской станицы казака Бирюкова, коему он за то дал две лошади с седлами, саблю, бурку, зипун синий, харч всякой и денег 12 рублев, а сам он, Емелька, остался в доме своем и лежал болен ногами и грудью». Пожилые станичники, приходившие навещать больного, советовали ему ехать в Старый Черкасск в войсковую канцелярию и просить отставку. В мае 1771 года Пугачев взял паспорт у атамана родной Зимовейской станицы и на собственной лодке пустился в путь вниз по Дону. Больной к начальству поплыл.

В Черкасске Пугачев остановился у казачьей вдовы Скоробогатовой, с сыном которой он служил на турецком фронте. Войсковая канцелярия отказала Пугачеву в отставке. Ему предложили лечь в лазарет, но он не согласился и решил лечиться «на своем коште». Очевидно качество обслуживания в лазарете его не удовлетворяло. Скоробогатова посоветовала ему народный способ. Осмотрев его раны, она рекомендовала лечиться «легкими из убитых баранов». «По коим словам, он, покушая легкое, три дня к ногам прикладывал, отчего и стало ему несколько легче».