Русское психо

У меня есть два Кодекса. УПК, действие которого заканчивается через одиннадцать дней, и Уголовный Кодекс, жестокосердый к свом гражданам как к врагам. Поверх всей этой горки книг, сложенных пирамидой от больших к меньшим, лежат три моих книги, вышедшие, когда я уже сидел в тюрьме: «Охота на Быкова», «Моя политическая биография» и «Книга Воды». Русские книги за последние лет десять стали значительно лучше выглядеть. Ранее они выглядели как одинаково постные убогие гробы. Обложки были скучные. Теперь они выглядят веселее и достойнее, почти как западные. Помню, что обложку моей книги «Oscar et les femmes» (русское название книги — «Палач») сделал для издательства Ramsay мой друг, странный парень, художник Роман Слокомб. Он ходил в шлеме танкиста или авиатора, ездил на велосипеде и дважды был женат на японках. От второй японки у него были суперстранные дети. Так вот, Слокомб срисовал мою физиономию с фотографии, сделанной другим моим приятелем Вильямом Бруи (впоследствии моим недругом). Вильям сделал целую серию суперских, классных, элегантных, исторических фотографий к выходу моей книги «Палач». Он нащелкал меня в кожаной фуражке, в сапогах, с хлыстом, в кожаном таком набедренном поясе, ошейник, запястья украшены кожаными браслетами с шипами. Всю эту красоту дополняли две голые девки. Был 1986 год, и я был далеко впереди своего времени (а книгу «Палач» я вообще написал в 1982-ом!). В те времена садомазохистская тематика была «табу» для серьезной литературы. И во Франции, и в Соединенных Штатах. Потому фотографии, гордо принесенные мной в service-de-presse, остались нереализованными по большей части. Одну самую приличную: я в костюме токсидо, с бабочкой и голыми девками у моих ног, напечатал французский «Плейбой». Еще несколько фотографий были опубликованы там и сям, и все. Французы испугались. А Роман Слокомб сделал мою физиономию на ярко-красном фоне. Он перерисовал фотографию с бабочкой и в токсидо. Только лицо. Получилось просто дьявольски здорово и страшно. Вообще-то Слокомб был модным автором цветных bande dessinee — комиксов. В книжный бизнес привел его я. До этого он выпускал книжки, вроде «28 японских туристок» — цветные портреты в рост японок после катастрофы автобуса. В бинтах.

Все мои книги, когда я выехал на ПМЖ в Россию, я вывез к Мишелю Бидо, этот мой приятель жил во флигеле большого парка под Парижем. Книги были в ящиках, и Мишель сгрузил все мои ящики в cave, что значит пещера, — т. е. в повал своего флигеля. Вроде они там благополучно некоторое время лежали вместе с несколькими ящиками моих бумаг. Я говорю «вроде», — потому что постоянной связи с Мишелем Бидо у меня не было, потому я ничего не знал о судьбе всех этих тысяч пяти книг, среди них больше сотни моих собственных: на французском, английском, немецком и еще двадцати языках, даже греческом. Из этих пяти тысяч не моих книг, может, половина была с автографами авторов, друзей — писателей Франции. Несколько лет назад я узнал от друзей-французов, что часть моих книг, а, может быть, и рукописей постигла трагическая судьба, вполне в моем духе. Случилось же вот что. Рыжий, худой как щепка Мишель Бидо отправился в Таиланд. Ничего особенно удивительного в этом факте не было. В своей жизни Мишель Бидо путешествовал на мотоцикле по Индии, где влюбился в малолетнюю проститутку, и написал об этом неплохую книгу, изданную во Франции под названием «Лолита-Калькутта». Еще Мишель побывал во многих странах Азии, где выращивается опий и индийская конопля. Когда Мишель не путешествовал, — он сидел в горах Пиринеях, в деревушке Кампрафо (население 7 тысяч человек зимой, 11 — летом) и стучал на машинке. Уехав в Таиланд, Мишель там затерялся и не вернулся через обещанные четыре месяца. Некий солдат, бывший капрал Иностранного Легиона, которому Мишель сдал свой флигель, решил, что Бидо погиб в Таиланде. И стал растапливать камин книгами, вытаскивая их из cave. Что взять с капрала Иностранного Легиона, ему же надо было растапливать камин. Начал он, я полагаю, с русских книг. Потом Мишель неожиданно вернулся из Таиланда. Часть книг осталась в живых.