Русское родноверие

Неоязычество представляет собой одну из ветвей «новых религиозных движений» (НРД), появившихся на Западе еще в 1960-х годах. Многие их черты объясняются их молодежным составом и энтузиазмом новообращенных. Первое поколение верующих всегда отличается повышенным идеализмом, фанатизмом и агрессивностью. Отсюда категоричность и нетерпимость, пылкость в отстаивании, казалось бы, самых странных идей, поражающих неопытных людей своей видимой новизной. Костяк НРД составляют молодые люди 20–30 лет. Руководят ими также молодые малоопытные лидеры. Некоторые специалисты видят в этом причину экстремистских настроений в НРД и предупреждают об их социальной опасности. По мнению других, не стоит преувеличивать эту опасность, так как с возрастом настроения и убеждения людей меняются, они становятся более спокойными и прагматичными. Поэтому состав НРД отличается большой текучестью – с укреплением социальных позиций и погружением в быт люди от таких движений отходят. А. Баркер справедливо считает, что к НРД надо подходить дифференцированно, избегая чересчур поспешных обобщений и не занимаясь огульными обвинениями или безосновательными восхвалениями (Баркер 1997: LIV–LV, 4-10. См. также: Scott 1980: 5–8; Ткачева 1999: 484–485).

В целом, как будет показано ниже, неоязыческое движение отвечает этим характеристикам. Правда, вопреки прогнозам Баркер, некоторые российские писатели, делающие себе имя на пропаганде неоязыческой идеологии, вовсе не теряют с возрастом своей агрессивности, а напротив, доводят ее до экзальтации, о чем речь пойдет ниже. То же относится и к некоторым неоязыческим волхвам типа Доброслава. Кроме того, у русского неоязычества есть и свои особенности, которые отражаются, прежде всего, в его идеологии и политической активности. Ниже мы увидим, что оно находит удивительно близкие параллели в, так называемых, ревитализационных движениях. Последние были выделены в отдельную категорию американским антропологом Э. Уоллесом, ибо они направлены не столько на консервацию имеющихся ценностей, сколько на создание новой социо-культурной системы, призванной придти на смену той, которая кажется людям несправедливой и нетерпимой. При этом общество избегает крайнего консерватизма и не отвергает технологических и культурных новшеств, но настаивает на сохранении своей прежней идентичности и сопротивляется ассимиляции. По Уоллесу, ревитализационные движения возникают при наличии трех условий: во-первых, резких культурных изменений, сопутствующих тесным контактам с какой-то новой группой и/или быстрому внедрению новых обычаев и технологий; во-вторых, чужеземного господства, порождающего чувство культурной приниженности и ущербности; в-третьих, ощущения обделенности по отношению к доминирующей группе, которая обладает или якобы обладает огромными богатствами и властью (Wallace 1956).

Уоллес изучал данное явление на примере индейцев-сенека (ирокезов) и связал его, прежде всего, с последствиями колониализма (Wallace 1970). Однако пример русского неоязычества отчетливо демонстрирует, что это явление не ограничивается условиями реального колониализма, а может возникать как реакция на современные процессы модернизации и глобализации, создания мировой рыночной экономики, вызывающей страх перед возможным неоколониализмом, превращением былой мировой державы в сырьевой придаток развитых стран мира и утратой своей самобытной культуры под наплывом массовой культуры, идущей из зарубежья. В данной книге именно под этим углом зрения бу-дут проанализированы становление и развитие русского неоязыческого движения; мифы, которыми оно питается; деятельность по конструированию псевдоязыческих верований и ритуалов; политическая активность, которая отличает его от родственных западных движений; отношение к Русской Православной Церкови; источники неоязыческой идеологии.

Глава 4. Научная фантастика и этноцентризм

Задумываться о своем происхождении и своих предках люди начали давно. В традиционных обществах особую роль длинные генеалогии играли для знати, которая с их помощью легитимировала свое высокое положение в обществе. Это было равным образом свойственно как полинезийским вождям, так и средневековым европейским монархам. Длинная генеалогия связывала действующих властителей с почитаемым легендарным предком, обессмертившим свое имя великими подвигами и необыкновенными деяниями, опиравшимися на поддержку богов. Поэтому европейским королям так нравилось вести свой род кому от римского императора Августа, кому – от Энея, кому – от короля Артура. В эпоху раннего средневековья христианские авторы нередко также выбирали себе в качестве первопредков библейских Ноя, Сима или Иафета. При этом Сим считался покровителем духовенства, а Иафет – сеньоров. Позднее стало популярным искать своих предков среди каких-либо древних народов.