Русское счастье

– Ищите единственного свидетеля, там еще кто-то был, вроде рыбак. Если что-то откроется, дайте мне знать, хочу той мрази в харю глянуть.

Клава благодарно поклонилась и заспешила назад, мимо медитирующего Фильки, красиво ухоженных палисадников, под настороженные взгляды из их глубины, в подавляющем большинстве, старух.

Глава 8

– Да-а, не сладко тебе пришлось. В другое время подобное повествование ввело бы меня в транс. Пришло независимое от нас привыкание, кроме сочувствия и жалости к тебе, конкретной девчонке, ничего иного не испытываю. Ожесточение прошло – наступило безразличие. Криминалом с убийствами богаты и московские задворки. О чем, ты думаешь, пишу я? О том же! Все в столице уединилось по своим «норам», каждый житель столицы страшится невзначай заполучить стресс. Большинство обывателей приняло политику «рыбьих глаз». Да ладно, я со своим правдолюбием совсем не щажу твои слабенькие нервишки. Смотри, видишь милицейскую машину у твоей бывшей крепости? По гражданскому долгу им надо бы помочь, но мне жаль тебя, хотя… если желаешь… При допросе придется пережить все заново. В разговоре без свидетелей сложно будет доказывать собственную правоту. Кому следовало – поплатился за зло. Решай сама, как тебе поступить…

Мотька представила камеру с зарешеченными окнами, недоверчивое суровое лицо следователя, и ее прохватил знакомый, пугающий неуправляемостью озноб. Несколько минут назад ей было так уютно, так легко от понимающих глаз. Она зажмурилась, пытаясь не видеть действий за окном, а затем с надеждой посмотрела на собеседника.

– Не выдавайте меня, пожалуйста, я ни в чем не виновата.

Зубы ее начали выдавать неуемную дробь, она нервно засучила руками по столу в поисках спасительного отвлекающего предмета.

– Как я понимаю тебя, моя девочка. На, держи – это четки, говорят, от них покой и мудрость.

Они поднялись в мансарденку – оттуда был виден прилегающий к дому двор. Мотька смотрела на серую крепость, теперь со стороны заветного маячка. Над окном, где ее держали, ветром вздыбило край кровли, это он пугал ее стуком в ту ненастную ночь. Может быть, благодаря этому раздражителю, она и решилась на определенные действия. Наблюдая сверху за суетящимися перед домом людьми, Мотька смотрела и не видела, как выносили носилки с накрытыми телами – она вспоминала свое детство, кошмарную грозовую ночь с бьющимся в агонии куском кровли. От обуявшего ее страха она сжала руку стоящего рядом Лео.

Глава 9

По дороге назад Клава всматривалась в ориентиры, боясь пропустить нужную подсказку в рельефе местности. Слева и справа простирались пустынные заливные рисовые луга, среди склоненных к воде верб показалось похожее строение. Она подошла к водителю автобуса и попросила остановить. Водитель взглянул на нее недоуменно: до ближайшего пункта оставалось пять километров, но Клава была настойчива.

– На рыбака не похожа, чудят нынче люди, – буркнул водитель, но автобус остановил.

Где-то неподалеку от строения запомнились два огромных бетонных кольца. Действительно, неподалеку два таких кольца лежали, когда же огляделась – далеко впереди маячили такие же кольца. Автобус отдалялся, покачивая в прощальном приветствии забрызганный смолистыми отходами выхлопа зад. Набежавший ветерок ободряюще зашелестел ей тростинками сухого камыша. От трассы к воде уходила грунтовка, за ней вычертили линию канала сплошные заросли камыша. Вспоминая ориентиры, Клава с трудом добралась до заросшего осокой водоема: илистый плес дальше вытягивался в узкое русло. Она точно помнила: на перекрестье каналов стояла насосная станция – здесь ее не было. Сетуя на оплошность, Клава внимательно огляделась и хотела уже повернуть назад, но заметила в прогалине камышовых метелок чье-то живое присутствие. Она замерла в ожидании. Через несколько мгновений в том месте взлетело вверх удилище. От сердца отлегло: «Теперь не пропаду».

Рыбаком оказался пожилой дядечка. Крадучись, соблюдая неписаное правило рыбаков о тишине, замерла в нескольких метрах за его спиной.

– Че хоронишься, я тобя ще с дороги пасу. Тут иного путя нету. Ежли рыбак – двигай к следующай заводи, ежли зверь – прощевай – не желаю встренуться.

Дядечка выговаривал фразы скороговоркой, не оборачиваясь, продолжая завороженно вглядываться в подрагивающие поплавки, изредка помахивая смятой газеткой. Облако комаров окутало голову Клавы – она ощутила силу их укусов.

– Дядько, мне бы поговорить с вами…, – не переставая отмахиваться от борзых насекомых, спросила она.

Удивившись, наверное, женскому голосу, тот обернулся. В это самое время поплавок резко повело в сторону, Клава от неожиданности вскрикнула:

– Клюет!

Дядечка хладнокровно выдержал, потом легонько подсекнул – удилище напряглось.

– Давно тобя ижду босявку, – с наслаждением протянул он.

Подтягивая и отпуская удилище, дядечка растерянно зыркнул на лежащий поодаль сачок.

– Не в службу, милая, брось под руку подсак.