Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Идет-гудет Зеленый шум,
Зеленый шум,

весенний шум!

Здесь цветовой эпитет (зеленый) – цвет мая и весны, когда начинают зеленеть поля, сады и леса, поэт метонимически перенес на несовместимое с этим цветом отвлеченное понятие шума. Троп сразу же зазвучал, хотя непривычно, неожиданно, но художественно и экспрессивно; он врезался читателю в память, создавая определенное настроение.

То же внешне неправильное, с логической точки зрения, употребление слова, но выразительно передающее стилистику стиха и общую его тональность находим в строках В. Бенедиктова:

Я витаю в черном свете,
Черным пламенем горю.

Еще один троп, в котором подчеркнуто значение контраста и противоположности – оксюморон (от греч. oxymoron – буквально: остроумно-глупое). Этот троп[116] выражается сочетанием антонимических, т. е. противоположных по значению слов, связанных определенными отношениями (живой труп, сухое вино, холодный жар и под.). Поэты добиваются с помощью оксюморона новой образной оценки особого состояния, особого восприятия и представления о происходящем:

Жить, храня веселье горя,
Помня радость прежних весен…

В. Брюсов

Оксюморон отличается от катахрезы тем, что в нем подчеркивается не столько неправильность и противоречие, сколько противоположность качественного состояния или качественных свойств того, о чем идет речь. В оксюмороне практически объединяются в некое единое целое логические антонимы – слова с противоположным значением. Как и катахреза, оксюморон – утонченный и, можно сказать, излюбленный прием поэтов модернистских направлений конца XIX – начала XX в. Приведем примеры:

А теперь я что? Я – песня в подземелий,
Слабый лунный свет в горячий полдня час,
Смех в рыдании

и тихий плач в веселии…Я – ошибка жизни, не в последний раз.

К.К. Случевский

О, век Безразумной Услады,
Безлистно-трепетной весны,
Модернизованной Эллады
И обветшалой новизны!..

И. Северянин

Глубокое взаимное проникновение противоположных начал действует на чувства читателя, удивляя его и вызывая в воображении новое восприятие образа, состоящего из внутренних противоречий.

Система тропов составляет основу изобразительной семантики и важнейший конструктивный элемент поэтической речи. С помощью тропов раскрывается внутренняя форма слов и более отчетливо представляется, как можно по-новому выразить художественную мысль в совокупности образов, объединяемых по неким характерным переносным признакам.

Стилистические фигуры

В отличие от тропов стилистические фигуры представляют собой в поэзии в большей степени особую форму стихотворной речи, нежели форму поэтического мышления. Термин фигура привнесен из античных риторик и поэтик (fiqura от лат. – очертание, образ) и обозначает в них «движение в речи», подобно определенным и упорядоченным движениям в танцах. В традиционном понимании стилистические фигуры могут быть отнесены к интенсивным средствам создания экспрессивности текста, которые выходят за рамки привычных представлений о норме нейтрального текста.

Самое главное отличие тропа от фигуры заключается в том, что каждый из тропов представляет собой обязательно перенос значения, а фигуры – это «синтагматически образуемые средства выразительности» (по словам Ю.М. Скребнева)[117]. Фигуры реализуются только в некой протяженности текста, представляя собой достаточно устойчивые модели, схемы синтаксического образования, которые отличаются от синтаксических построений обиходной речи и способствуют усилению эмоциональности, изобразительности высказывания. Своеобразие фигуры заключается в особом стилистически значимом синтаксическом построении словосочетания, предложения или даже группы предложений. При этом перенос значения компонентов фигуры, что важно, необязателен – его может и не быть, потому что не фактор переноса для фигуры является существенным и формообразующим. Сказанное не значит, однако, что в составе синтактико-грамматической модели фигуры не могут быть использованы тропы. Напротив, плоскостное изображение фигуры в ее чистом виде становится более объемным и обогащенным, когда фигура в тексте стихотворения соединяется с тропом, придавая стиху «большую силу и стремление» (по выражению Ломоносова).