Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Над братской могилой Российской Империи потухли прежние страсти, и пред мятущейся стихией встревоженного хаоса померкли прежние бури. Не их ищет душа, смятенная и усталая. Она ищет покоя и отдыха, она тянется к красоте…

И образ за образом встают великие тени.

К.И. Зайцев

В послепушкинский период в отечественной поэзии сложилась новая художественная и эстетическая перспектива. Поэты уже в 30—40-е годы в своей лирике углублялись в поэзию чистой мысли, и на этой основе возникло творчество любомудров и славянофилов. Философская эстетика, самые острые вопросы которой были поставлены в это время и в европейской, и в русской действительности, вопросы внутреннего субъективного духа, соотнесенные с реальной действительностью, осияли поэтический мир «роскошным и великолепным огнем», как было сказано в одной из критических статей 1840 г.

Появившиеся идейно-теоретические искания вызвали к жизни еще одно новое течение в стихотворном творчестве – рефлективную лирику как выражение настроений «общественного недуга». Моменты самоанализа, рефлективного размышления оставили глубокий след в поэтике этого в большей мере психологического направления в русской поэзии XIX в.

Поэты последующего времени все дальше уходили от стилистики эпохи Пушкина. Об этом писал академик В.М. Жирмунский: «Поэты XIX в. не были учениками Пушкина; после его смерти возобладала романтическая традиция, восходящая к Жуковскому и воспитанная под немецким влиянием. В середине XIX в. романтическая поэтика обнаруживается особенно ярко в лирике Фета и поэтов его группы; на рубеже XX в. она находит естественное завершение в творчестве русских символистов: Бальмонт в этом отношении продолжает Фета, Блок учится у Владимира Соловьева»[21].

Однако развитие и углубление романтической линии в поэзии было не однолинейным. Практически в каждом новом десятилетии XIX в. проявлялись особые векторы другого направления, противостоящего чисто романтическому. Так, уже в творчестве A.В. Кольцова – основоположника песни как стихотворного жанра, соединившего устную народную поэзию с книжно-письменными традициями поэтической речи XIX в., сказались тенденции проникновения новой стилистики, возросшей на демократических и народно-поэтических основах культуры русского слова.

К началу 60-х годов XIX в. лидером демократического направления, пришедшего на смену романтическому, в стихотворном творчестве стал Н.А. Некрасов. Ф.М. Достоевский писал о Некрасове: «Это было раненое сердце, – раз на всю жизнь, и незакрывающаяся рана эта и была источником всей его поэзии, всей страстной до мучения любви этого человека ко всему, что страдает от насилия». Н.А. Некрасовым и поэтами некрасовской школы были привнесены новые элементы реалистической и народнопоэтической стилистики в поэзию XIX в.

Даже в романтической лирике таких поэтов, как А.К. Толстой и Л.А. Мей – поэтов «исключительно созерцательной мысли» (по словам В. Соловьева), нашли воплощение идеи самобытного мира народных и русских исторических первообразов.

Реалистическая изобразительность, начиная с 50-х годов расцвела в жанрах комического и сатирического стихотворного творчества, достигшего затем значительных высот.

Особенности поэтики, связанные с группами, школами и направлениями в творчестве авторов Золотого века и отражавшие «бесповоротную силу общего исторического движения» (по словам B. Соловьева), охарактеризованы во второй части книги.

Нельзя не отметить, что главными, сквозными мотивами чистой лирики в творчестве всех поэтов XIX в. были некие базовые человеческие ценности, такие как любовь, вера, родина и «врачующая власть» природы (по словам А.К Толстого). Как справедливо писал B.C. Соловьев, «загадка нового сфинкса – души и любви человеческой – разрешается явлением духовного человека, действительного и вечного царя мироздания, покорителя греха и смерти». Смысл разумного отношения к совершенному содержанию и укладу бытия идет для русских поэтов XIX в. от главного явления непреходящего значения – от христианства, «от Того, Кто изначала вложил в Свой образ и подобие зародыш высшего совершенства и как Грядущий приготовлял чрез всю историю необходимые условия своего действительного воплощения»[22].

Духовности и животворного наследия христианского миропонимания и мироустройства не миновала душа поэтов XIX в. Ценности христианства существовали и существуют «не для одиночного утешения отдельного человека»[23] отдельной школы или группы поэтов. Поэтому общие черты, органически свойственные творчеству поэтов разных направлений и разных призваний, были выявлены и освещены в первой части раздела, посвященного послепушкинской поэзии, о чем и ведется речь в дальнейшем повествовании.