Русское солнце

Соланки, значит, обалдел; у него ж официальный визит, протокол, а тут выходит, что он ошибся адресом, не туда пришел. Ельцин посадил его за стол, выпили они, значит, за дружбу, вдруг Ельцин как заорет: «Не хотите договор? Ну и катитесь со своим Горбачевым к чертовой матери!» Вот, Евгений, какая дурь. Слушай, мы так Индию потеряем! И процесс этот уже пошел, разлетелся… митинг на митинге… то есть я, Горбачев, буду Президент без страны, а ты, Евгений Иванович, будешь полководец без армии!

Если Шапошников волновался, он зевал. На самом деле ему давно хотелось поговорить с Горбачевым по душам, предельно открыто, но в Кремле он был новичок и не знал, насколько здесь это принято.

— Дальше смотри, — продолжал Горбачев. — Америка против Ельцина, потому что Америка против распада, и мусульман, между прочим, держим только мы с тобой, а когда вырвутся… таджики, например… черт их знает, что они придумают — мусульмане же! Азейба-рджан сразу ляжет под Турцию, это ясно, армяне — пиз.. привет горячий, молдовы будут рваться в Румынию, они у нас оголтелые, сам знаешь, немцы уедут… ну это, допустим, черт с ними, — значит, здесь будет второй Ливан, так я чувствую.

Горбачев остановился, чтобы увидеть, какое впечатление он произвел на собеседника.

«Держава в говне, — подумал Шапошников. — А он… что, только сейчас все это понял?»

— Мы с тобой, Евгений Иванович, я вижу — союзники, вот ты и говори, что делать.

— А какое у вас решение, Михаил Сергеевич?

— Нет… ты скажи, ты.

— А что скажешь, Михаил Сергеевич?.. Я думаю, не так надо было из Германии уходить, — вот что я скажу.

— Нет, ты… погоди, — удивился Горбачев, — погоди про Германию, мы ж с тобой в перспективу глядим, хотя с Германией ошибка вышла, не все ж гладко, но ты пойми: кому я Германию отдал? Немцам. А Польшу? Кому? Полякам. Так что, я преступник, что ли, — ты скажи!

— С «Блек Джека» все началось… Самолет, который до космоса долетает, чудо-самолет… — а сократили…

— По «Блек Джеку» нужен отдельный разговор… нужен разговор. Ты, Евгений, я вижу, не все пока знаешь.

— А перспектива ясная, Михаил Сергеевич. Надо Союз спасать, вот главное.

— Как?

— Честно?

— Разумеется.

— Понятия не имею, Михаил Сергеевич. Нет способа. Не наше это дело, — поправился Шапошников.

— Способ есть, — сказал Горбачев.

Шапошников насторожился.

— А где Вадим? — вдруг вспомнил Горбачев.

Только сейчас Евгений Иванович заметил, что стол накрыт на троих.

Горбачев потянулся к телефону:

— Вадим пришел?

Комната была такая маленькая, что Шапошников хорошо слышал голос помощника:

— Вадим Викторович Бакатин, Михаил Сергеевич, в десять тридцать вошел в ваш кабинет.

— Погоди, а с-час сколько?

— Без четверти одиннадцать, Михаил Сергеевич.

— А… значит, он так там и стоит… Ты пойди… шугани его: пусть сюда идет, чего там-то торчать…

Вошел Бакатин — представительный мужчина пятидесяти лет.

— Разрешите?

— Разрешим, — сказал Горбачев. — Садись, Вадим, наливай чай. Мы вот с Евгением — не демократы, водку, видишь, не пьем.

Бакатин за руку поздоровался с Шапошниковым. «Держится уверенно», — отметил маршал.

— А демократы с утра водку не пьют, Михаил Сергеевич.

— Ну?! А что они делают?

— Демократ… он с утра интригует. Пока голова ясная.

— Тебе виднее, — засмеялся Горбачев.

— А я не могу быть демократом, Михаил Сергеевич, — Бакатин сел за стол.

— Ну?..

— Не могу. Газетка одна написала, что мне в Малом театре надо Скалозуба играть.

— А вот ты не знаешь, Вадим, — Горбачев откинулся на спинку стула. — Я пацаном был, в школе учился, а уже играл Арбенина у Михаила Лермонтова в пьесе «Маскарад». Так девочки, я скажу, стадом ходили, — вот какой успех был!

— А вы в курсе, Михаил Сергеевич, чем Арбенин от Яго отличается? — уверенно сказал Бакатин. — Яго, злодей, у Отелло под боком крутится, а у Арбенина — Яго в душе.

Бакатин выразительно посмотрел на Горбачева.

— Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь? — вскинул глаза Горбачев.

— Я так читал, Михаил Сергеевич, — вздрогнул Бакатин. — Люблю на ночь читать…

Наступила тишина.

— А я Крылова люблю, — поддержал беседу Шапошников. — Баснописца Крылова…

Все замолчали. Бакатин решил, что он сказал глупость, и сделал вид, что пьет чай — выпил стакан одним глотком.

— Ладно! — Горбачев резанул ладонью воздух. — Теперь к делу. В стране будем внедрять пост вице-президента. Премьера — нет, значит, нужен вице-президент.

«Это Бакатин», — сообразил Шапошников.

«Неужели Шапошников?» — подумал Бакатин.

— Я скажу так, — продолжал Горбачев, — это должен быть кто-то из силовых министров, может, ты, Евгений Иванович, или ты, Вадим, сейчас решим. Идея какая: новый вице-президент юридически сохраняет за собой пост силового министра, то есть руководит генералами. Не спорю, демократы разорутся, но Ельцина я беру на себя, это факт, хотя Ельцина не нужно списывать как опасность. Твоя кандидатура, Евгений Иванович, для демократов, думаю, предпочтительней… Ты как считаешь, Вадим?

— Абсолютно, — ответил Бакатин. — Поздравляю, Евгений Иванович.

— И мы спасаем Союз, — улыбнулся Горбачев. — Это я гарантирую.

Шапошников замер, — он не понял, что сказал Президент.