Русское тысячелетие

Наполеон отдавал должное способности Александра очаровывать людей, говоря, что будь он способен подчиняться непосредственному впечатлению, русский Царь всецело завладел бы им. В то же время он чутко уловил изменчивую сущность российского Протея; его характеристика Александра является, быть может, самой меткой из всех, которые пытались дать Царю современники. «Рядом со столькими дарованиями и с необыкновенной обворожительностью, — сказал Наполеон после тильзитских встреч, — во всём существе Александра есть, однако, что-то неуловимое, что даже и определить трудно иначе, чем сказав, что у него во всех отношениях чувствуется недостаток чего-то. И самое странное при этом то обстоятельство, что никогда нельзя предвидеть заранее, чего именно в данном случае не хватит, и не хватающий кусочек при этом видоизменив до бесконечности». Возможно, это был намёк на гениальность особого рода — неуязвимую ущербность. Ахиллесова пята Александра, если можно так выразиться, перемещалась по всему телу, ускользая от нацеленных в неё стрел.

После кровопролитной войны последовало пять лет не менее ожесточённой «дружбы» двух императоров. Они встретились ещё раз в 1809 году в Эрфурте. Наполеон искал у царя помощи против Австрии. Но это свидание было уже встречей людей, которые не доверяли друг другу. 2 октября Александр и Наполеон, выехав вместе из Эрфурта, простились на веймарской дороге и расстались навсегда; им суждено было увидеть друг друга вновь лишь на поле боя, через стекло зрительной трубы, сквозь дым орудий.

Отечественная война 1812 года изумила прежде всего само русское общество. За отчизну готовы были драться и умереть, но такой чудесной и скорой победы над лучшим полководцем мира не ожидал никто. Помощь свыше казалась наиболее разумным объяснением случившегося. Недаром на памятной медали в честь окончания войны были выбиты слова: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Победа над Наполеоном представлялась современникам необъяснимым чудом.

Чтобы вполне оценить опасность, которая угрожала тогда нашему отечеству, надо принять во внимание соотношение сил. Мы привыкли к тому, что Россия превосходит по численности любую страну Европы и обычно думаем, что так было и в прошлом. Но в начале XIX века демографическая ситуация была совершенно другой. Французская империя с её 70-миллионным населением была тогда гораздо более населённой страной, чем бескрайняя Российская империя, в которой проживало около 41 миллиона человек, причём армия комплектовалась только из русского населения. Поэтому Наполеон с полным правом мог рассчитывать на успех.

Общая численность сформированной им Великой армии достигала 678 000 солдат и офицеров. В ней разговаривали на 12 европейских языках. Помимо этих корпусов, Наполеон располагал ещё полумиллионом солдат, расквартированных во Франции, Италии и Испании. Таким образом, всего он поставил под ружьё 1 178 000 человек.

Этой армаде Александр I мог противопоставить 400 000 человек, из которых в основных боевых действиях приняло участие всего 175 000, разделённых к тому же на две армии. С военной точки зрения поражение России было предрешено.

12 июня 1812 года Наполеон дал приказание форсировать Неман — границу Французской и Российской империй. Солдатам Великой армии было зачитано воззвание, которое заканчивалось словами: «Россия увлечена роком!». В конце воззвания Александра к русской армии стояло: «На зачинающего Бог!» Россия в этой войне была слабой, но вместе с тем правой стороной.

Под давлением своего окружения Александр не стал вмешиваться в действия командующих армий и уехал из штаба в Москву.

Посещение Александром Москвы имело важные последствия — для хода войны, для всего русского общества и для самого Царя. Он увидел народ, готовый постелить себя под копыта его коня, увидел, с каким энтузиазмом богатые и бедные несут пожертвования на вооружение и обмундирование для войск. С приездом Александра в Москву война приняла характер народной.

В Москве Александр увидел мощь русского народа, материальную и духовную, которая ранее была скрыта от него. Отныне его восторженное состояние росло с каждым днём. Он испытал нечто вроде Божественного откровения о своём отечестве и своём народе и, значит, о самом себе. Так, по крайней мере, Александр объяснял себе это настроение и впоследствии неоднократно говорил и писал о душевном перевороте, произошедшим с ним в Москве летом 1812 года.

Вступление французской армии в Москву укрепило Александра в религиозных переживаниях. Впоследствии он признавался прусскому епископу Эйлерту: «Пожар Москвы осветил мою душу и наполнил моё сердце теплотою веры, какой я не ощущал до тех пор. Тогда я познал Бога». Он начал читать Библию — по иронии судьбы, вначале по-французски, так как ни у кого из его окружения не оказалось русской Библии.