Русское видео

— Раньше жизнь была как жизнь. Ежели кого травили, так если не крысиным ядом, то — вершина фантазии — цианом или мышьяком. Скромная была химия. Вообще преобладал режущий инструмент. Нет, вру. Это до войны. В послевоенные годы в ходу был пистолет чаще, чем нож. Ну, а сегодня его постепенно сменяет автомат, и нередко это «узи» — строгая машинка, завозится через Закавказье. А с нею масса сопутствующей дряни, в том числе и психотропных средств. Препарат этот используется за рубежом при допросах в некоторых службах безопасности. Небольшая капсула действует вернее громоздкого детектора лжи. Речь становится замедленной, но зато замечательно искренней. Описание прилагаю. Для других целей препарат не применяется. Поначалу был синтезирован для борьбы с циркулярными психозами, но оказался высокотоксичным. Подробнее лучше выяснить в Комитете. Думаю, коллеги поделятся информацией.

— Любят они нас, как братьев меньших. Сейчас у них и коррупция, и мафия, и рэкет, — все в их епархии. — Строкач вернулся к бумаге. — Так получается, Золочевскую кто-то перекормил транквилизатором настолько, что она отправилась на тот свет?

— Павел, здесь же русским языком все разъяснено, — картавящий Шейнин словно нарочно подбирал слова с «р», отчего даже самые страшные вещи звучали в его устах как-то по-домашнему. — Чуть раньше, может, чуть позже транквилизатора, а то и одновременно, ей ввели около двух граммов фосфоресцирующего токсина. Соединение редкое, в моей практике встречается впервые. Противоядия нет. При меньшей дозе человек мог бы жить от одних до трех суток, но два грамма — это максимум час-полтора. Идет постепенная потеря сил. До минимума. До конца.

Строкач пригладил короткий ежик волос, рассеянно глядя как бы сквозь Якова Борисовича, и коротко поблагодарил.

Утро прошло в консультациях по химико-фармацевтическим проблемам. Не помогло ни знание формулы соединения, ни информация, полученная из разных источников. «У нас это не производится и не используется», — лукаво посмеиваясь, пояснил Строкачу капитан из смежного ведомства.

По слухам, любые транквилизаторы в любом количестве можно было купить по совершенно диким ценам едва ли не в открытую на рынке. Разумеется, «независимые» специалисты по допросам с ними на базаре не толклись, пользуясь отлаженными связями. Такая контрабанда — одна из самых прибыльных.

Однако все темные личности, к которым неофициально обращался Строкач, с негодованием открещивались.

— Не наше это, не блатного цвета, в другом месте ищите, — советовал майору матерый «авторитет». Старая песня. Теперь, когда уголовники, принадлежащие к «крыше», невзирая на все противоречия, объединяются в мощные группировки, все стало другим. Иные связи, вооружение, техника. Возрос профессионализм. Кухонные секачи и банальные «фомки» если и не канули в Лету, то доживают последние деньки, доставшись в удел жалким дилетантам…

К прятавшемуся от стужи в казенных «жигулях» Родюкову майор подъехал с торца дома, где прежде обитал Шах.

— Как дела, Игорь? — осведомился майор, забираясь на сидение. — Не дай бог нам еще Пугеня проспать, тогда одна дорога — по профнепригодности. Простить себе не могу — как с Буковой опростоволосились! Не учли, что эта пожарная лестница проходит рядом с окном туалета на этаже, где комиссионное объединение. Но и сразу брать — какие были основания? Я же своими глазами видел, как Золочевская кивала в ответ уходящей Буковой. Кто мог знать, что это уже все, почти агония. Нельзя тянуть с поимкой красотки, в руках у нее яд, кто знает, как им воспользуются. Далеко она без машины не уйдет.

— Павел Михайлович, ведь все связи Буковой проверены, как-будто лежки нигде не видно.

— Да какая там лежка, где средства? Кто она, в сущности, такая? Двадцатилетняя девчонка, затесавшаяся по глупости в преступную компанию. Шах, использовав ее, пустил по рукам, а затем пристроил к делу. Ублажать и заодно присматривать за ближайшим помощником. Конечно, школа у нее хорошая, да ранг невысок. Во всей этой истории вот что странно. Куда-то бесследно исчезли доходы — отчисления от «станков», и солидные. Уж на что Шах могуч, а и у того дома обнаружили сумму, изумившую разве что мою жену да соседа-токаря. Это никоим образом не похоже на заначку уголовного главаря, зарабатывающего в день столько, сколько я за полгода. Амуры Шаха с Золочевской покоились на солидном финансовом основании. Нелепо полагать, что Шах столь долго и успешно попирал закон бескорыстно. Уж навидались мы воровской романтики и бессребреничества. Хотя точно — сребрениками брезгуют, как и золотишком. Металлоискателем моментально обнаруживаются. Теперь проще — трамбуется купюрами трехлитровая банка, крышка закатывается, и привет, ищи-свищи.

— Ну, сейчас вообще на валюту переходят.

— Да, трехлитровки — это для тех, что не завели валютных счетов за рубежом и по старинке сбрасываются в воровской общак. Кстати, именно недовольство некоторых коллег из тех, кто пониже рангом, свидетельствует, что в их общественных накоплениях явный непорядок.