Русскоговорящий

Она начала рассматривать тех, кто её окружал — на всех лицах, ежедневно сгущавшихся вокруг неё, даже в университете, она заметила одну общую черту. Во всех горел странный панический азарт. Все были чем-то озабочены, торопились куда-то, опаздывали. Они выглядели как стая, собирающаяся в тяжёлый опасный путь, охваченная суетой, захватом лучших мест в общем строю. Состояние этих людей, всегда чего-то ожидающих, всегда строящих планы, кажется, вполне соответствовало тем косноязычным гимнам скорому светлому будущему, которые исполняли власти всероссийские. Но всматриваясь в них, она ни за что не могла поверить, что у этих скучившихся по случаю перепуганных людей может быть светлое будущее. И она перестала изучать эти лица по причине очевидной бессмысленности такого исследования.

Нужно было спасаться как все, но в каком направлении выход, Марина не могла понять. Какое-то время она ждала, что Митя ей подскажет, но Митя со своей неуклонной позицией патриция в опале выглядел так же обречённо, как и эта плебейская массовка. Марина поняла, что предстоит продираться самой.

Еле плетущийся автобус, забитый под завязку, был полон движения. Кто-то продвигался к выходу, сопровождаемый то руганью то вздохами, кто-то, выставляя локти и ноги пошире, норовил отвоевать немножко жизненного пространства. Марина смотрела в сторону окна сквозь щель между чьей-то скулой и свисающей с поручня сумкой.

Проскакивали куски улицы — всё больше крыши домов, столбы и деревья. Рука, держащаяся за поручень, затекла, пальцы покалывало. Поменять положение было невозможно, поскольку с другой стороны кто-то намертво прижал её пакет с костюмом к спинке сидения. Проскакивали крыши. Руку покалывало…

Снова издалека, сперва промелькнув безобидной тенью, но тут же вернувшись полновесно и ярко, он всплыл в мыслях… «Не смей! Не думай о медведе!». Эта фраза, которую вычитала в книжке про алхимиков и поначалу, пока ничего не случилось, шутя вспоминала применительно к нему, больше не вызывала у Марины улыбки. В алхимических рецептах получения золота из свинца это была финальная, обрекающая на неудачу строка: возьми того-то и того-то, отмерь столько-то и столько-то, смешай так-то и так-то, учти цвет огня и направление солнечного света, но главное — в процессе всех своих манипуляций не думай о медведе…

Он сказал, что его фамилия — Урсус — в переводе с латыни звучала бы как Медведев, Медведь — и Марина, к тому дню уже уличившая себя в запретном интересе к этому датчанину, тут же подумала: «Медведь, стало быть? Не думать о медведе!».

Сегодня Марина ехала на рынок с надеждой. В прошлое воскресенье к ней подошла хорошо сохранившаяся старушка, юрко нырнула в костюм, повертелась, погладила вязку пальцами с красным маникюром.

— В следующую субботу куплю, если не продашь, — пообещала она. — Ближе к обеду приду, с утра у меня айкидо.

Так что, сегодня она поехала чуть позже обычного и была полна надежды. Воспоминание о той старушке с маникюром отвлекло её, наконец, от мыслей о медведе, и она стала размышлять о том, как потратить деньги. Купит Ване какую-нибудь маечку, сандалии — или лучше сразу ботинки на осень — может быть, джинсы, сейчас появилось много детских джинсов… Перешивать и штопать больше нету сил. Ребёнок одет в заплаты. Митя говорит, в этом месяце стипендию снова задержат. А это значит, что выплачивать будут трудно, понемногу, и растянут ещё на несколько месяцев, так что половину от всей суммы сожрёт невидимое как вирус и ненасытное чудовище — Инфляция. В последнее время, правда, спорят, как оно правильно называется: Инфляция или Гиперинфляция? Наверное, им выгодно так выплачивать — и говорят, их деньги успевают дважды и трижды прокрутить в коммерческом банке. Но Митя, конечно, уверен, что всё это бред. «Как это — прокрутить? Это ж деньги, финансы — а не фарш на котлеты! И кто разрешил бы их крутить? Как это — взять за меня мои деньги, отнести их в банк, потом вернуть их в кассу — а документация?». Снова придётся брать то, что приносит свекровь. Потому что Ваню надо кормить. Да и у Мити, прости господи, стоит ему понервничать, просыпается нечеловеческий, прямо-таки инфляционный, аппетит. Она не может быть в долгу у свекрови. Нет. Всё, что она им даёт, когда-то нужно будет обязательно вернуть. Пока Марина даже вообразить не может, откуда появятся эти деньги, но главное — твёрдо знать, что она их отдаст, обязательно отдаст всё до копейки, и не будет должна. Когда ей показалось, что она потеряла листик, на который записывала их долг свекрови, её охватил такой ужас, будто у неё украли душу. Нет, она ни за что не хочет быть должна этой непонятной чужой женщине.