Рута

Отогнав тревожные мысли, она повернула коня к опушке леса. Осторожно спешилась, что бы не трясти корзину и поставила ее на траву, разобрала конструкцию из палок и пеленок, и принялась разворачивать описавшегося младенца. Все не ладилось в руках, ребенок хоть и не проснулся, но дрыгался так, что запеленать его, казалось не возможным. Рута стала сомневаться, что когда-нибудь снова захочет иметь собственных детей. И это он еще молчит, а что будет когда…?

Шэво резко вскинул голову, направил уши вперед и напряг мышцы. Ведьмачка замерла и прислушалась. Кто-то медленно крался в лесной чаще, тихо и осторожно. Конь завертел хвостом, отбежал немного, задерживая дыхание. Рута приготовилась, загородив собой ребенка, медленно вытащила меч.

Среди кустов замелькала пятнистая спина чудовища. Выйдя из зарослей он спокойно сел в десяти шагах от ведьмачки, и обхватив хвостом передние лапы застыл, словно, огромная копилка в виде кошки продающаяся на всех рынках и развалах.

— Ну, здравствуй, Басто, — усмехнулась Рута. — Ты же говорил, что не станешь охотиться на меня. Хозяйка приказала?

— Я не за тобой, — леопард тряхнул головой отгоняя мух, но не выпуская меч из вида.

— Ты же знаешь, что я его не отдам, — она грустно улыбнулась.

Ей показалось, будто зверь тяжело вздохнул.

— Он мой сын, — ответил он.

— И что?

— Я должен его забрать.

— Зачем? Что бы превратить его в такую же подневольную тварь, как и ты?

— Нет.

— У тебя разве есть выбор?

Басто вдруг вскочил, глаза его засветились дикой злобой, он сделал шаг к ведьмачке и приготовился к броску. Меч зашипел и завертелся в мельнице. Леопард прыгнул, но глядя не на Руту, а за ее спину. Ведьмачка легко могла достать его мечом, но вместо этого отскочила в сторону, успев схватить корзину. И вовремя! Место где она стояла секунду назад запылало высоким зеленым пламенем, полностью скрывшим от ее глаз аниота. Страшный рык и женский голос холодно произносивший заклинание, затем вой, крик боли… и тишина.

Пламя опало и исчезло оставив черный выжженный круг на земле, и открыв ведьмачке кровавую картину. Светловолосая женщина корчилась в предсмертных муках, держась обеими руками за разодранное горло из которого фонтаном била кровь. Рядом с ней, раскинув руки лежал обнаженный мужчина с прожженной раной в груди. Его длинные черные волосы намокли в крови чародейки, в правой руке он продолжал сжимать кусок ее плоти.

Рута подошла и присела, осматривая рану. Чародейка промахнулась совсем чуть-чуть, судя по крови вытекающей струйкой при каждом вздохе, легкое было пробито, но сердце не пострадало.

Басто открыл глаза и улыбнулся. Закрыв левой рукой рану попытался встать, но тут же снова опустился на траву.

— Я сейчас.

Рута подбежала к Шэво и достав из дорожной сумки ларец со снадобьями, вернулась к раненому. Пока она обрабатывала рану и смешивала настойки, Басто не отрывал от нее взгляда.

— Это Наира? — спросила она закончив перевязку и указывая на мертвую чародейку.

— Да, — хрипло ответил он.

— Значит, теперь ты свободен?

— Наверное.

— И, что ты намерен с этим делать?

— Это зависит от того, что ты намерена делать со мной? — улыбнулся он.

Бледный, со слипшимися от крови волосами, сам весь перепачканный кровью, ему с трудом удалось сесть, прислонившись к стволу дерева и все равно был невероятно красив и привлекателен. Рута вспомнила сон и нахмурилась.

— До Леви не так уж далеко, — произнесла она более холодно. — Сооружу полозья и как-нибудь доставлю тебя туда. Найду лекаря…

— Мне не нужен лекарь. Я быстро восстановлюсь сам. Только одежда бы не помешала.

— Отлично, — Рута поднесла корзину с ребенком поближе. — Тогда как только тебе станет лучше…

— …я отправлюсь с тобой дальше и буду сопровождать куда бы ты не направилась, — закончил он.

— Это невозможно.

— Тогда лучше убей.

— Ты спас мне жизнь… Послушай, Басто…

— Нет, это ты послушай меня. Вот это женщина, — он указал рукой на труп, — всю мою жизнь была для меня и матерью, и палачом, и любовницей. Я любил ее и ненавидел, боготворил и презирал одновременно. Вместе с ней я убил и себя…того себя, что она взрастила и воспитала. Раньше я бы даже представить себе не мог, как жить, как дышать без нее… так было, пока…

Он посмотрел в глаза Руте, так пылко, что дальше все было ясно и без слов. Она не выдержала, закрыв глаза, отвернулась.

— Я понимаю, — продолжил он с горечью, — что шансов у меня нет. Но есть одно существо, которому я нужен и которое небезразлично мне.

Взяв, стоящую рядом корзину и сморщившись от боли, он поставил ее себе на колени и погладил по головке спящего малыша.

— Он такой же как я. Моя кровь и плоть, мое будущие и настоящее, мой смысл жизни, и если я и стану еще убивать, только для того, что бы он выжил.

— Не забывай: у него есть еще и мать, — напомнила Рута.

— Это ничего, — вновь улыбнулся он. — Раз уж мы с ней произвели на свет такое чудо, то как-нибудь и в остальном договоримся.