Рута

— В том то и дело, что нет никаких обрядов, — нахмурился старец. — Все эти людьми придуманные, якобы, священные ритуалы, только уводят от сути, привлекая внимание к второстепенному. Мало того, еще и народ начинает ссориться из-за такой ерунды, как например, сколько свечей правильно ставить на алтарь одну или две. Разве ругаясь из-за этого можно познать хотя бы свою душу, не говоря уже об истине? Нам нужна истина и добрая воля ищущего, а не мишура приносящая доходы, поэтому и достаточно того, что мы имеем.

— А для чего же тогда существуют ваши храмы и священники, им ведь тоже надо что-то кушать? — усмехнулась Филиппа.

— Книга писана на старшей речи. Не многие знают ее, и не каждый на всеобщем языке читать умеет. Священнослужители переводят и читают Книгу для таких прихожан, а затем тщательно записывают с чем приходили они и, что получили. Когда Книгу в другой храм перевожу, в этом остаются записи, которые читают все вместе и обсуждают, пытаясь понять почему так, а не иначе. Священников же прихожане кормят, кто чем может, а коли больше принесут чем надобно, то остальное нищим раздается.

— Послушайте, Борисий, — горячо возразила Ассирэ, что-то заметно изменилось в ее взгляде. — Но надо же расширять количество мест, святых в понимании простых людей, где можно проповедовать истинное учение. Где можно показать людям этот священный дар, и куда не будет допускаться ничего лживое. Ложь разрастается, забирает умы и души всех жаждущих просветления, надо что-то противопоставить этому, как-то разоблачить обманщиков. Иначе рано или поздно останется только ложь, несущая выгоду одним и сладкое неведение другим.

Старец ласково улыбнулся, и погладил ее руку.

— Посмотри сама, — Борисий протянул ей писание.

Ассирэ взяла его с трепетом и почтением. Открыла наугад.

— «И сказал мудрец царице: „Если честны твои помыслы, а сердце чисто — действуй, но коли ищешь выгоды, то знай, ты ее не получишь, за то наказана будешь“».

— За все в жизни надо платить, и за плохое, и за хорошее тоже, — объяснил старик, глядя в глаза Ассирэ. — Если хватит сил принять это, и понять уроки данные нам, то удастся познать главное. И чем больше уроков, и чем они сложнее и тяжелее, тем быстрее придет желаемый результат.

— Я готова, — решительно произнесла она.

Филиппа и Фрингилья удивленно переглянулись.

— А вам, дамы, могу сказать только одно, — обратился он к ним. — То, что вы задумали не добро, хотя знаю — вас уже не остановить. Если откажу вам, то вы непременно сделаете все сами, породив очередную ложь, а трагедии все одно избежать не удастся. Поэтому, что бы хоть как-то исправить то, что вы задумали, раз уж предотвратить этого не в моих силах, я соглашусь на ваши предложения, но при некоторых условиях.

— Когда мы сможем их обсудить? — обрадовалась Филиппа.

— Первое — не искажать истину и не делить два начала. Остальное — дня через три, я снова загляну к вам и тогда все конкретно обсудим, а пока, — произнес Борисий тая в воздухе, — счастливо оставаться.

От этих слов настроение чародейки опять ухудшилось. Еще три дня в этой дыре и в беспомощности! Она мрачно глянула на смотрящую с сочувствием Фрингилью, и словно впавшую в прострацию Ассирэ, вспомнила Маргариту и Марата. Зло поднималось в ней волной, грозя накрыть все в округ, но вдруг враз исчезло, не оставив и следа, открыв вместо себя чувство блаженного покоя. Надо же, как хорошо-то! Она схватила книгу и открыла ее на первой попавшейся странице.

«Злоба, ненависть, зависть и гнев разъедают душу, что ржавчина металл. Ежели темный огонь уйдет, то светлый хлад дарует радость и умиротворение. Выбор всегда за вами»

* * *

Леви, маленький городок, одним боком прижимающийся к горам Амелл, а другим к густому болотистому лесу, благоухал. Этой осенью выдался большой урожай клюквы, поэтому на базаре отдавали ее совсем за бесценок. Хозяйки варили ее, мяли, сахарили, делали желе. На всех окнах стояли тазы и кастрюли накрытые вышитыми полотенцами, под которые пыталось пробраться множество голодных ос.

«Не часто города встречают таким приятным ароматом» — думал Геральт, проезжая по улице в поисках трактира «Лисий нос».

Проехав немного по широкой улице, он свернул в узкий проулок и увидел острую крышу с круглым флюгером, действительно напоминающую мордочку рыжего зверя.

Первым делом заказав стирку, баню и цирюльника, ведьмак отправился в комнату. Упав на кровать, закрыл глаза.

«Они не знают, что я здесь, — думал он с тревогой. — Обрадуются или прогонят? Согласен и на то, и на другое, только бы не равнодушие! Не знаю как Рута, а Йен вряд ли будет равнодушна, после того, как вывернет на изнанку все мои мысли. По подсчетам Трисс они будут здесь не раньше сегодняшнего вечера. А вдруг была погоня? Надо было, все же, мне встречать их на берегу…»

В дверь тихонько постучали.

— Да? — не поднимаясь спросил Геральт.

— Все готово, милсдарь. Можете идти мыться.

Прихватив купленную сегодня одежду, он направился за прислугой в баню.