Рута

— Жаль! Но ничего не поделаешь! — король тяжело вздохнул, подошел к потрескавшемуся портрету, какого-то своего предка по материнской линии, отодвинул его в сторону и открыл находящуюся там металлическую дверку, висящим на шее ключом на золотой цепочке. Достал из тайника древний пергамент и отдал его чародейке. — Вдруг тебе еще что-нибудь понадобиться! Ты не стесняйся!

Йеннифэр ничего не ответила, положила за пазуху бесценный свиток, взяла уже давно собранные вещи, укрыла лицо иллюзией и поспешно покинула короля.

* * *

К позднему вечеру, когда веселье достигло своей высшей точки и гости почти забыли зачем они здесь собрались, когда одни мирно посапывали под столом, другие, разбившись на пары, заняли самые дальние беседки в саду, а третьи стоически продолжали пить за здоровье молодых, двери с грохотом распахнулись и в зал ворвалась разгневанная Сабрина Глевиссиг. Ее облегающий дорожный костюм весь был заляпан грязью, волосы растрепанны, а черные глаза светились зловещим светом. Не хватало только метлы, что бы завершить классическое изображение ведьмы. Хенсельт не стал ждать, быстро встал и вышел в коридор, увлекая за собой чародейку.

— Как это все понимать? — зло выкрикнула Сабрина, когда они оказались наедине. — Ты что решил бросить вызов Ложе? Так она его примет, можешь не сомневаться!

— Где ты была, скажи, пожалуйста, все это время? — ответил в тон ей король, сразу переходя в наступление. — Я не собирался идти против Ложи, но меня заставили! Я так надеялся, что ты поможешь мне противостоять чужому давлению, но тебя не известно где черти носили!

— Какому еще чужому давлению? — опешила чародейка.

— Явилась сюда твоя подруга, хотела получить у меня рецепт нужного ей зелья. Узнав, что Ложа имеет планы на мою внучку, прям, как с цепи сорвалась. — Виртуозно врал Хенсельт. — Кричала, угрожала, колдовала, потом что-то принцессе дала выпить. Вот, что я нашел в спальне у девочки!

Он протянул ей флакончик с красной жидкостью. Увидев на нем печать Йеннифэр, лицо чародейки исказилось в страшной гримасе.

— Вот значит, куда она подевалась! — Проговорила Сабрина зловещим шепотом. — Что ты ей дал, и куда она теперь направилась?

— Она заставила меня отдать старый эльфийский рецепт эликсира от бесплодия. А где она теперь я понятия не имею!

По всему было видно, что магичка поверила королю полностью, явно, что версия ее устраивала и даже доставляла удовольствие. Вернее, удовольствие ей доставляло предвкушение того, что Ложа сотворит с Йеннифэр, как только узнает, что та нарушила запрет когда-либо покидать свое убежище без разрешения чародеек, да еще и вмешиваться в их дела. Ничего больше не говоря и не попрощавшись, она открыла в стене светящийся портал, шагнула в него и исчезла из вида.

Самодовольно усмехнувшись, Хенсельт потер руки, и весело насвистывая, отправился праздновать свадьбу дальше.

* * *

Явившись среди ночи в замок Монтекальво, Сабрина устроила там самый настоящий переполох. Расписав все в ярких красках, добавив от себя несколько подробностей доказывающих безобразное отношение Йеннифэр к Дамам Ложи, она потребовала от Филиппы Эйльхарт созвать немедленно внеочередное собрание. Филиппа, видя чрезмерное возбуждение своей коллеги и досаду из-за бесполезного длительного и неприятного путешествия, спорить, не стала и тут же послала сигнал всем Дамам. Через пол часа все сидели на своих местах вокруг стола, некоторые чародейки в виде проекций. Все сонные и растрепанные, а некоторые сильно раздосадованные. Особенно Кейра Мец, которую явно оторвали от важный дел, имеющих синие глаза и русые волосы.

— Что за спешка Филиппа? — раздраженно произнесла ее проекция, сильно при этом задрожав. — Что это за такая важность, не терпящая до утра?

— Нам сегодня плюнули в лицо! — вскочила с места Сабрина. — И сделала это Йеннифэр! Говорила я тогда, что не надо было ей разрешать уехать в Хакланд и тем более верить ее слову, что она не покинет его без нашего разрешения!

— Что случилось? Объясни толком! — поправляя волосы, спросила Фрингилья Виго.

Выслушав рассказ Сабрины, чародейки высказались единогласно, что Йеннифэр надо найти и наказать. Кейра предложила на пятьдесят лет заточить ее в башню, Шеала де Танкарвилль — превратить в бродячую собаку, а Францеска Финдабаир — опять заключить в нефритовую статуэтку.

Филиппа Эйльхарт загадочно улыбнулась, отпила из золотого кубка легкого вина и тихим, заползающим в душу подобно гадюки голосом, проговорила:

— Какой нам толк оттого, что Йеннифэр просидит пол века в башне или в нефрите, или погибнет в сточной канаве в виде бродячего пса?

— Она будет наказана! Это самое главное! — воскликнула Сабрина Глевиссиг.