Рутина

– Раз! Два! Отставить!

– Ты че голосишь? Чего хочешь?

– А ты чего хочешь? – он притянул мою голову к своему уху. – Слухаю тебе внематочно!

– Ты че, на войне что ли? – спросил я. – Давай потише.

– Чем занимаешься вообще? Кем работаешь? – спросил Михаил Енотов.

Калмык от этого вопроса резко подскочил и отчеканил:

– Федеральная служба безопасности!

Потом он зачем-то показал свой паспорт. Я удивился, что у него не забрали его на вахте, и обратил внимание, что ему было двадцать семь лет. Сказал, что у калмыка важный творческий возраст, как у его любимого Цоя в момент смерти.

– Ага, – сказал калмык и усмехнулся. – Тоже узкоглазый! Но я буддист!

Тут он опять стал вести себя без бычки. Присел, переключился на светскую личность.

– Супер, – ответил я. – Михаил Енотов у нас тоже буддист.

– А ты православный, что ли? – спросил меня калмык.

– Э, – мне пришла на ум цитата из Борхеса, которую я откуда-то выписал, не читав еще его самого: «Я не уверен в том, что я христианин, и уверен, что не буддист».

– Он богобоязненный гражданин, – сказал Михаил Енотов.

– Да я не знаю. Ничего в этом не понимаю, давайте сменим тему, – попросил я. – Лучше про дрочку, вот это как раз моя специальность.

Недавно Михаилу Енотову отец подарил ноутбук, с него играла рандомная музыка. Когда заиграла одна из песен группы «Систем оф э даун», калмык очень обрадовался. Это была его любимая группа, сказал он и стал прыгать по комнате.

Мы пили до ночи. Деньги закончились, но калмык сказал, что надо съездить к нему в общежитие. У него там якобы лежит зарплата за две недели, которую необходимо пропить.

– Давай спать, у кого ты гостишь? – спросил я.

Калмык вообще не помнил, как очутился в нашей общаге. Но я был готов уложить его на свою постель, а сам мог пойти в комнату Сигиты. Летом многие уезжают, ее соседка тоже уехала. Мне очень хотелось помыться, раздеться догола и лежать там в одиночестве, представляя, что я размером с планету, а мой член – это огромная вулканическая гора. Но калмык не хотел спать.

– Не спим! Поднимаемся! Мы – русские, а русский должен пить водку, поехали! – говорил он, похлопывая нас и собирая в кучу. От его огромных рук было не скрыться. Скоро мы гнали по ночной трассе за город по незнакомым дорогам, пока не добрались до поселка, напоминающего декорации к неснятым фильмам Балабанова.

– Куда дальше? – спросил водитель.

Я растолкал калмыка, задремавшего на сиденье спереди. Он указал переулок, затем дом. В свете единственного фонаря облезлая четырехэтажка выглядела как обитель живых мертвецов. Калмык включился, автоматически порылся в карманах, не обнаружил там денег и спросил:

– Есть чем заплатить?

– Нет, братан. Ты платишь, – напомнил Михаил Енотов.

Калмык дал водителю телефон в залог и сказал ждать пять минут.

– Давай паспорт, – сказал водитель.

Калмык уставился на него, водитель молча отвел взгляд, мы вылезли из машины. Несмотря на время суток, на лестнице и в коридорах происходила какая-то мрачная жизнь. Бегали дети, кто-то курил, кто-то ходил по лестнице. Но как-то почти беззвучно, и от этого складывалось жуткое впечатление.

– Это ад, – шепотом сказал я Михаилу Енотову.

– Никому не смотрите в лицо, не разговаривайте ни с кем, – предупредил калмык. – Это мусорское общежитие.

Мы остались стоять в нескольких метрах, а наш приятель постучался в дверь в глубине этажа. Оттуда вышел заспанный калмык, и они начали спорить по-калмыцки. Потом наш калмык вывернул карманы, а заспанный калмык махнул рукой и предложил проваливать отсюда нашему калмыку уже по-русски.

Калмык подошел к нам:

– Где мой телефон?

– Ты же его таксисту оставил, – ответил я.

– Давайте телефон. В залог надо оставить.

Свой мобильник я не взял. Михаил Енотов достал свою «нокиа» из кармана, немного задержал в воздухе, догадываясь, что расстается с ней навсегда, отдал калмыку. Он отнес телефон заспанному калмыку – заспанный калмык вынес деньги.

Скоро мы пили водку в общаге. К моему удивлению, вахтерши открыли нам дверь, не спросив у калмыка паспорт, как будто он был студентом, на которого явно не походил, или призраком и видели его только мы. Пьяные, мы смеялись над всем этим дурным сном, калмык придумывал какие-то небылицы, говорил, что все хорошо, зарплата у него в шкафу, телефон заберем завтра. К нам присоединился еще один приятель. Надо было избавляться от калмыка, но мы отложили это на утро. А утром было очень плохо, срочно нужно было опохмелиться. Приятель пошел за пивом, калмык же был в каком-то безумном состоянии. Орал постоянно свое «внематочно» и каждые две минуты спрашивал, где бухло.

– Спокойно, скоро принесут!

Он валялся прямо в ботинках на моей постели, как царь, и мне уже, честно говоря, не хотелось с ним пить.

– Пошли курить, – предложил я.

Калмык что-то заорал про то, что ему нужно пиво. Михаил Енотов сказал, что знает, как его успокоить – включил «Систем оф э даун». Калмык сразу увлекся песней, отключился от мира. Обнял ноутбук и раскачивал головой. Осторожно, попросил я, совсем новая машина, не разбей. Мы с Михаилом Енотовым курили и обсуждали, как бы слить этого странного пассажира.