Рутинёр

Крутившаяся тут же девица, сложением и в самом деле определённо напоминавшая Адалинду, с облегчением перевела дух, а Уве – стервец такой! – ей даже подмигнул, прежде чем спешно юркнуть в дверь. Я едва удержался, чтобы не отвесить пареньку подзатыльник, дождался Марту и уже вместе с ней отправился седлать лошадей, но на подходе к конюшне меня перехватил школяр.

– Магистр, мы ведь не станем возвращаться? – спросил он, воровато оглянувшись на дом.

– Не станем, если не возникнет нужды провести в селе ещё одну ночь.

– Но…

– Заночуешь в поле, а мы расскажем о твоей славной гибели в схватке с лесными разбойниками, – усмехнулся я, похлопав школяра по плечу.

Продолжать разговор тот не стал.

3

Выезд из села в сторону Зарьиной пустыни и в самом деле перекрывал пикет. Мы посмотрели на хмурых ополченцев и не стали козырять служебными документами, проехали по околице и направили лошадей на тянувшуюся через поле дорогу. Такие умные мы были отнюдь не одни, в том же направлении шагали и паломники, обычно их вёл какой-нибудь жуликоватый тип из местных.

Кто-то добирался до опушки, а дальше шёл уже вдоль кромки леса, кто-то подобно нам углублялся в чащобу по петлявшей меж деревьев тропе с двумя глубокими колеями. Но на просеку, до которой добрались полчаса спустя, ни один из попутчиков свернуть не догадался. Оно и немудрено: та уже начала понемногу зарастать кустарником, да ещё уводила куда-то в сторону от Зарьиной пустыни. Все продолжали двигаться по лесной дороге напрямик к монастырю.

– На опушке ещё один пикет, – с усмешкой поведал маэстро Салазар. – Там всех заворачивают.

– Навстречу никто не попадался! – резонно заметил Уве.

– Возвращаются уже другой дорогой, напрямик, – сказал Микаэль, с тяжким вздохом погладил притороченный к седлу мех с вином, но прикладываться к нему не стал. Похмелиться он сегодня возможности не упустил, при этом лишнего себе не позволил, по поводу чего и страдал.

Мы свернули с дороги, и я спросил:

– А здесь? Тоже пикет стоит?

– Доедем до самого монастыря, но что там дальше – Георг не знает.

Вскоре просека привела нас на небольшую вырубку, от которой в нужном направлении уходила неприметная тропинка. Именно на неё Микаэль и указал.

– Нам туда!

Я придержал его, вытянул из-за пояса волшебную палочку и убрал в саквояж, затем стянул с пальцев служебную печатку и перстень лиценциата тайных искусств. То же потребовал сделать от Уве.

– Но зачем, магистр? – изумился школяр.

– Церковь не слишком ладит с Вселенской комиссией, да и колдунов духовенство только терпит. Сунем нос в чужое дело, могут и оторвать. А так мы простые паломники. Я и Микаэль – охранники. Марта – слуга. Ты за главного.

– Я? – сипло выдавил из себя Уве и передёрнул плечами. – А почему нам просто не уехать отсюда?

– Интуиция, – наставительно произнёс я. – Прислушивайся к интуиции, если желаешь стать магистром-расследующим.

– И всегда принимай в расчёт наихудший из возможных вариантов развития событий, если не желаешь стать мёртвым магистром-расследующим, – с усмешкой прибавил маэстро Салазар.

Я кивнул, принимая резонность этого высказывания, и направил жеребца на тропинку. Ветви деревьев там смыкались прямо над головами, приходилось то и дело подныривать под сучья, поэтому ехали чуть ли не шагом.

– Что вызывает ваши подозрения, магистр? – поинтересовался Уве, пристроившийся сразу за мной.

– Покров тайны, – немного пафосно ответил я, обернувшись. – Мощи святого скрытно забирают из кафедрального собора Вакенхальде, скрытно перевозят сюда, скрытно помещают в монастырь. Никого не пускают внутрь, никого не выпускают наружу. А ведь о столь знаменательном событии должны кричать на каждом углу! Шутка ли – останки святого Рафаила впервые возвращаются в Зарьину пустынь! Всякий пожелал бы оказаться причастным к такому деянию, архиепископы Ренмеля и Миены не исключение. Жажда мирской славы им отнюдь не чужда!

Уве озадаченно нахмурился, а вот Микаэль в моих выводах усомнился.

– Возможно, иерархи церкви желают помолиться в тишине и спокойствии, а уже потом открыть монастырь для простецов.

– Не две седмицы кряду! – отрезал я. – Монастырь неплохо зарабатывает на паломниках, никто не станет терпеть подобные убытки без веской на то причины.

– Туше! – развёл руками маэстро Салазар.

Послышался шум бегущей по камням воды, открылась и скрылась за деревьями небольшая полянка не берегу, а затем тропинка вновь углубились в заросли. Ехали мы ещё минут десять, а потом как-то совершенно неожиданно вывернули на опушку, с которой открылся вид на широкое поле и возвышавшиеся посреди него монастырские строения, обнесённые не слишком высокой каменной оградой.

Зарьина пустынь!

Но как для нас открылся вид на монастырь, так и мы оказались в поле зрения выставленного на выходе из леса пикета. И это были отнюдь не местные ополченцы: на сторожевом посту дежурили полдюжины арбалетчиков и трое рубак в кирасах, открытых шлемах и мундирах чёрно-жёлтой окраски. Цвета архиепископа Миенского.