Рутинер

Коридор за спиной Сильвио был пуст, а доносившийся снизу гомон встревоженных голосов принадлежал скорее посетителям таверны, нежели подручным де ла Веги, а посему мы вполне могли перевести дух и побеседовать в ожидании подходящего момента выпустить друг другу кишки.

— Ваши секреты дурно пахнут, магистр, — скривился южанин в отнюдь не притворном отвращении. — Вы убийца и чернокнижник!

Я слегка поклонился, но никак комментировать услышанное не стал, да Сильвио в ответе и не нуждался.

— Меня не заботят ваши тайны! — заявил он. — Меня интересует, откуда вам стали известны мои!

— Спрашивайте! — разрешил я, поскольку иной раз вопросы могли сказать о человеке несравненно больше, нежели вранье, которое он скормит, пытаясь ввести вас в заблуждение.

— Позвольте представиться, Виллем Келен-Басалар! — отвесил официальный поклон официал герхардианцев. — Но вам это и так было известно. Откуда?

Я постучал себя отставленным в сторону от волшебной палочки указательным пальцем левой руки по ложбинке между ключиц, ровно туда, где у собеседника на миг мелькнула в вороте сорочки перецепленная на цепочку изумрудная серьга. Южанин повторил мой жест, нащупал драгоценный камень и понимающе улыбнулся:

— Церковные архивы?

— Именно, — подтвердил я и в свою очередь спросил: — Почему сейчас?

Сильвио пожал плечами.

— Слишком поздно узнали об этой норе, — признал он и досадливо поморщился. — Только, ради небес, избавьте меня от банальностей и не спрашивайте — зачем! Это же очевидно, разве нет? Кровь моих братьев на ваших руках!

По спине пробежал холодок, и я принялся раздраженно помахивать волшебной палочкой, маскируя за обычной нервозностью подготовку сложного плетения.

— Если уж зашла речь о банальностях, то не вам говорить о мести! — парировал я заявление официала герхардианцев.

— Брат Стеффен был моим другом и наставником!

— А Хорхе Кован — моим!

— Сарцианин! — бросил в ответ де ла Вега с нескрываемой презрительностью.

Не переставая помешивать нервными подергиваниями магического жезла эфир, я ответил с ничуть не меньшей язвительностью:

— У всех свои недостатки!

— О да! — поддержал это высказывание Сильвио де ла Вега. — Вы, к примеру, чернокнижник!

Я оскалился и перестал сдерживаться, дал выход переполнявшей меня злобе:

— Я не приносил в жертву детей! Святые небеса, да я вообще никого в жертву не приносил! — От бешенства перехватило дыхание, но удалось взять себя в руки и продолжить: — Ты ведь здесь именно из-за этого, да? Я единственный свидетель, который может связать официала ордена Герхарда-чудотворца с жертвоприношением восьми невинных детей!

Щека де ла Веги дернулась, в остальном же он никак не проявил, что мой выпад достиг цели.

— Малолетние сарциане — будущие воры, жулики и проститутки! — отмахнулся южанин. — Никому нет до них никакого дела!

И это было воистину так: никому и никакого. Так что я зашел с другой стороны:

— Но всем и каждому есть дело до репутации добрых братьев! Гроссмейстер ордена распорядился провести языческий ритуал из арсенала книжников-солнцепоклонников, самый омерзительный, какой только есть! Осквернены святые места, принесены в жертву дети! Они состарились в один миг и умерли — ради чего? Чтобы ваши братья добились своих политических целей?

— Политика?! — прошипел де ла Вега. — Мои братья каждый день проливают кровь на южных рубежах королевства! Они умирают, сдерживая мессианскую ересь! Не говорите мне о политике! Ваш император предал интересы веры, отказав нам в помощи! Ему ничего не стоило усилить оборону Лейгдорфа, но вместо этого он облобызал ноги узурпатора Сияющих Чертогов! Что значат восемь жизней по сравнению с тысячами и десятками тысяч?!

— Дети, Сильвио! На твоих руках кровь детей!

Официал герхардианцев заходил из стороны в сторону, не рискуя, впрочем, приближаться вплотную к начерченному на полу кругу, и всплеснул руками:

— Иначе было нельзя! Профессор Граб пытался приносить в жертву взрослых и черпать силу запределья — но без толку, у него ничего не получилось! И получиться не могло!

Я невольно ухватился за эти слова и попытался собрать воедино все доступные кусочки головоломки.

— Вы узнали о противоестественных экспериментах с местами силы, сочли их достойными внимания и попытались договориться с чернокнижником. Бакалавр погиб, но связи вон Бальгона помогли отыскать его профессора. Одного не могу понять — зачем он понадобился, если вы сами уже заполучили записи святого Луки? Намеревались сделать Граба козлом отпущения?

Сильвио де ла Вега никак не отреагировал на упоминание вице-канцлера Вселенской комиссии по этике, нервно рассмеялся он совсем по другой причине.