Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Поражение непобедимой, казалось бы, России в Крымской войне потрясло всю державу. В числе главных причин неудачи были недостатки стоявшего на вооружении огнестрельного оружия. К тому же его неэффективность усугублялась недостатками в обучении солдат, неудовлетворительным техническим обслуживанием и ремонтом. Более того, вооружение русской пехоты технически отставало от вооружения союзников. К 1852 году Россия справилась с переделкой кремневых ружей в ударные мушкеты, но «переделочных» мушкетов хватало лишь для действующей армии. По словам британского обозревателя, «мануфактуры Тулы, Златоуста и Санкт-Петербурга вряд ли способны восполнить ежедневные потери». Многие солдаты все еще были вооружены кремневыми ружьями, причем находившимися в столь плачевном состоянии, что российское правительство вот-вот «могло увидеть свои армии с непригодными для стрельбы мушкетами»[96]. Однако главная слабость заключалась не в системе замков, а в устройстве стволов: в то время как западные державы перешли на нарезные стволы, обеспечивавшие более меткую и дальнюю стрельбу, русская пехота была вооружена почти исключительно гладкоствольными мушкетами. По оценкам генерала Тотлебена, не более 5 % российских войск в Крыму имели нарезное оружие, в то время как треть французской и половина британской пехоты были вооружены винтовками [Зайончковский 1852:25; Beyrau 1984:100; Showalter 1975:99]. К концу войны британские полки снабжались энфилдовскими винтовками, использовавшими пули Минье, – последним, высшим достижением дульнозарядной системы ружей. Часто приводятся данные о том, что в битве при Альме у русской армии численностью 35 000 человек имелось 2 000 винтовок, а у французских и британских солдат – 15 000 винтовок. К концу войны винтовки получили 13 % российских пехотинцев, тогда как 80 % оставались вооружены ударными гладкоствольными ружьями, а 7 % все еще воевали кремневыми ружьями. Военный историк Федоров негодовал: «…все эти недостатки были немыслимы у союзников, прекрасно вооруженных и обильно снабженных всем необходимым» [Федоров 1904: 145][97].

Это означало, естественно, что в бою русские солдаты оказывались в заведомо проигрышном положении. Их гладкоствольные ружья били всего на 300 ярдов, причем в цель попадала только пятая часть пуль. Союзники, чьи винтовки имели дальность действия до 1200 ярдов, могли вести огонь по самым удаленным артиллерийским позициям. Даже у гладкоствольных французских ружей дальность стрельбы достигала 600 ярдов. Описывая катастрофическое для русских сражение у Черной речки, американский посланник в Санкт-Петербурге Томас Харт Сеймур сообщал: «Русские потеряли нескольких своих лучших генералов: до них дотянулись кровожадные [пули] Минье»[98].

Крымская война продемонстрировала возрастающую роль стрелкового оружия. Но русская тактика, основанная на старом оружии и устоявшихся методах обучения, не соответствовала требованиям нового оружия, подобного тому, каким обладали англичане и французы. По словам Сирила Фоллса, превосходство британцев в стрельбе (не только в качестве оружия, но и в умении им пользоваться) позволяло пехоте действовать тонкими линиями. У французов передвижению колонн предшествовали застрельщики. Русские, напротив, продолжали отдавать предпочтение скоординированному движению глубоко эшелонированных масс в тесном строю и не придавали значения меткости стрельбы и действиям отдельных отрядов вне строя. «Их пехота была храброй и выносливой, но при этом медлительной и тупоголовой, а действия в плотном строю не позволяли ей полноценно использовать свою огневую мощь» [Falls 1953: 26; Showalter 1975: 99].

Не лучше было и состояние артиллерии. Поскольку британские и французские винтовки могли поражать цели на больших расстояниях, пушки потеряли возможность прикрывать пехоту. Пехота же из-за той же малой дальнобойности не могла защищать свою артиллерию при Альме и Инкермане, и поэтому, как писал Брюс Меннинг, «вражеские стрелки безжалостно расстреливали русские артиллерийские расчеты, которые осмеливались сопровождать пехоту в атаку» [Menning 1984: 39]. Неудивительно, что артиллеристы несли мало потерь от снарядов противника – почти все жертвы среди них пали от винтовочных пуль.

Как сформулировал Б. Лидделл Харт, «русские практиковали громоздкие построения в стиле плац-парада и перемещались по полю боя плотными массами, не принимая во внимание усовершенствования в огнестрельном оружии» [Liddell Hart 1960: 322][99].