Ружья и голод. Книга вторая. Дихотомия

– Я не об этом… – отозвался Белфард. – Что это там, взгляни.

Он протянул бинокль Бранду и указал куда-то на северо-восток.

– Похоже на некрополь людей прошлого, – медленно сказал Бранд. – Погоди, а это что такое… Иные?

– Это кладбище по дороге в Ульвирвиги, – отозвалась Хельда, – Нужно подойти поближе и взглянуть. Все равно если они нас заметят, то мы на этой равнине как на ладони. Незаметно обойти не получится.

– Если мы вообще не заблудились, – сказал Белфард. – Ты говорила, что мы должны были достичь порта еще неделю назад.

– Мне не приходилось высаживаться в той части Рефур Андлит, – раздраженно ответила девушка, – Я просто иду в нужном направлении.

Хельда опять была в паршивом настроении. Ей не нравилось, что роль проводника свалилась на нее, но никто из присутствующих не путешествовал по Ульвирлэндиру так часто и долго, как девушка. Она постоянно бросала многозначительный взгляд на Белфарда, но он каждый раз избегал нужного ей разговора.

– Пусть все наденут защиту от излучения, – скомандовал Белфард и водрузил на голову шлем. – Оставайтесь здесь, мы с Брандом возьмем десяток воинов и сходим на разведку. Хельда, ты за главную, прикроешь нам тыл. Присмотри за людьми и Золотцем. И смотри чтобы ее ненароком не сожрали, пока меня нет – от голода люди в паре мгновений от безумия.

Девушка одарила Белфарда недовольным взглядом и, развернув лошадь, направилась к остальным ульверам.

Шлем храмовника давал стопроцентную защиту от радиации. Т-образное отверстие для обзора имело специальное тонкое и прочное стекло, не допускавшее проникновения любого излучения. Не смотря на внешний средневековый вид, доспехи из Обители являлись высокотехнологичным продуктом, изготовленным из современных гибких сплавов и герметичных прокладок между пластинами и в области шеи. Броня была полностью автономна, он могла как фильтровать окружающий воздух, так и позволяла дышать за счет собственного небольшого запаса кислорода, генерируемого специальной платой.

Белфард и воины приготовили оружие и спешно спустились с бархана. Песок, казалось, забивался во все – обувь, одежду, глаза и уши.

– Зябко даже для зимы, – начал Бранд. – Мое тело привыкло к палящему зною, а эта полупогода ставит меня в тупик… Ты какой-то задумчивый, приятель. Что-то стряслось?

– В воздухе висит нечто странное, – задумчиво ответил Белфард. – Не могу объяснить, но в природе наступают нетипичные изменения. Этот внезапный шторм и необычный для Пустошей холод… Это не простые совпадения, что-то происходит, и я это чувствую.

– А может это связано с твоим похотливым нравом? – хохотнул Бранд. – Муки выбора, любовь-морковь. Хельда который день злая как черт из-за твоей церковной девки.

– Не называй ее так, – устало сказал Белфард.

– Да я это так, привычка, – с улыбкой отозвался Бранд. – Пойми одну вещь, приятель. Женщины Ульвирлэндира избавлены от предрассудков. Мы можем иметь и нескольких жен, в этом нет ничего постыдного. Хельда это прекрасно понимает и поэтому еще не попыталась разбить твою башку о ближайший камень. Но твоя Вивьена… Она наверняка не поймет нравов диких голожопых варваров.

– И что же ты предлагаешь мне делать, приятель? – сокрушенно спросил Белфард.

– Ну прятать язык в глотке я бы точно не стал. Рано или поздно, принц, этот разговор наступит, и тебе придется выбирать – нельзя одинаково любить двух женщин, – сказал Бранд, воздев указательный палец вверх в поучительном жесте.

«Можно, если этих женщин любит два разных человека».

Отряд, тем временем, достиг окраины брошенного кладбища и укрылся за полуразрушенной кирпичной оградой. Белфард заглянул за угол и увидел то, что привлекло его внимание с гребня бархана. Существо с черными глазами без намека на белки и бледно-синей кожей, натянутой на тело так, что было видно весь скелет, двигалось как робот – от одного края широкой дорожки и обратно. Седые волосы были грязными и спутанными клочьями свисали до плеч. Оно периодически открывало безгубый рот и клацало гнилыми серо-желтыми зубами.

– Что там? – прошептал Бранд. – Иные?

– Нет, – коротко ответил Белфард.

– Значит, одичавшие люди?

– Нет, – раздался тот же ответ.

– Что же тогда? – не унимался Бранд.

–Понятия не имею, – честно признался Белфард. – У этой твари нет воспоминаний или чувств. Я вижу тело и больше ничего.

– Как это возможно? – удивился Бранд. – Ты мне как-то на спор ответил, когда последний раз гадил дебильный мутант, свалившийся в колодец, а здесь – ничего?

– Абсолютно, – в голосе Белфарда прослеживался страх. – Ни до потери памяти, ни после мне не приходилось видеть столь отвратное и пугающее создание. Там внутри одна непроглядная, липкая тьма. Там нет… души.

– Очень вдохновляет, – иронично заметил Бранд. – Смотри, здесь было захоронение зараженных радиацией людей.

Он указал на приклеенный к стене знак, на котором был изображен черный череп на кислотно-оранжевом фоне. На кладбищах во времена ядерных войн часто выкапывали огромные ямы и сбрасывали туда трупы людей, погибших от последствий губительного излучения.