РВК

— Простите, Ваше Высочество, — не то чтобы робко, но с опаской проговорил мэтр, — но не кажется ли вам, что где-то здесь… неподалеку… чисто случайно… может находиться… постоялый двор?

— Не кажется, — отрезал Этьен и осведомился, надменно оттопырив губу: — Вы вообще-то в своем уме, мэтр? «Здесь», «неподалеку»… Где здесь-то?! В этой глухомани?! — Принц обвел выразительным жестом окружавшее путешественников плоскогорье. — Да этого места даже на карте нет! Говорил же я: надо возвращаться той же дорогой…

— Только не это! — взвыл Арманд де Тьенсегюр и заскулил слезливо: — Пожа-алуйста…

— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Этьен. — Блуждай тут теперь с вами… Мэтр, да уймите вы этого рейтара зареванного! — приказал принц и снова вонзил шпоры в порядком истерзанные бока своего коня.

Стоило лишь принцу отъехать на приличное расстояние, как шевалье яростно высморкался при помощи пальцев и процедил сквозь зубы, опасно прищурившись:

— Достал он меня. Задавил бы гаденыша…

— Нельзя, — негромко сказал мэтр Гидеон, начисто позабыв о прошлых распрях. — Пока — нельзя. Этот сопляк нас втравил в эту дрянь — он нас из нее и вытащит… А пока, любезный шевалье, извольте ломать комедию и изображать хлюпика. Но не слишком усердствуйте, мальчишка не дурак, может и догадаться!

— Не могу я больше паясничать. Сил нет. Взял бы его за ноги — да головой об камень!..

— Тише! — шикнул мэтр Гидеон. — Уймитесь!

— Прошу прощения, — проворчал Арманд и добавил: — А все-таки было бы славно…

— Не спорю. Но это — потом. А пока молокосос может нам пригодиться. Только не мешало бы сбить с него спесь… Справитесь, шевалье?

— Справлюсь, — злорадно ухмыльнулся Арманд. — Еще как справлюсь! Идея-то хорошая, как тут не справиться!

Идея действительно была неплоха, да только мой модератор она посетила намного раньше, чем хитроумную голову мэтра Гидеона. Собственно, ради этой идеи — сбить спесь со своих экс-подопечных — я сбежал из стаи и отыскал троицу этих горе-приключенцев, которым сейчас больше подошел бы ярлык «оборванцы».

Будучи не слишком мстительной или злопамятной натурой, я, тем не менее, с каким-то потаенным удовольствием предвкушал расправу над своими бывшими хозяевами — и был жестоко разочарован, увидев, во что они превратились за одну-единственную неделю без моей опеки. Шевалье Арманд де Тьенсегюр с перебинтованной головой, сломанной рукой и пустыми ножнами на боку, ерзающий в седле, затравленно озирающийся по сторонам и готовый расплакаться по любому поводу и мэтр Гидеон с обугленной козлиной бородкой, жесточайшим поносом и манерами старого, не вполне вменяемого склочника являли собой зрелище настолько жалкое и плачевное, что у меня сразу пропала охота поквитаться за все пережитые унижения. Один Этьен ходил гоголем после эскапады в Угрюмой Цитадели, но я-то знал, что вся его бравада — это показное, а на самом деле у мальчонки поджилки трясутся от мысли, что его дар может однажды и не сработать… Грешно убогим мстить, решил я. Они сами себе отомстят.

Правда, потом выяснилось, что мэтр и шевалье просто-напросто кривлялись, усыпляя бдительность Этьена с целью дальнейшего использования принца в качестве дорожного талисмана, и я восхитился изяществом замысла мэтра Гидеона, чья подорванная вера в силу магии, похоже, только стимулировала его умственный потенциал: разгадав природу дара Этьена, мэтр Гидеон не только составил план рациональной утилизации способностей принца, но и смог убедить гордеца де Тьенсегюра превратиться из Вольного Рейтара в плаксивого лицедея… Отрадно было видеть, что мои приключенцы не разучились думать самостоятельно, без рекомендаций из Палаты Немотивированных Озарений, и вместе с чувством законной, если не сказать отеческой гордости, ко мне пришло желание маленько подсобить по старой памяти мэтру Гидеону и шевалье де Тьенсегюру в благородном деле укрощения талантов принца Этьена… каковое желание я и задавил на корню.

Хватит, я теперь ученый. Я теперь знаю, что добрые дела не остаются безнаказанными. Я даже знаю, куда ведут дороги, вымощенные благими намерениями: на скользкий и мокрый каменистый берег, к которому меня прибило течением мутной горной реки…

Вода из меня хлестала, как из брандспойта. Нет: как из садовой лейки. Уж не знаю, сколько я заполучил пробоин, но когда я выкарабкался на берег, вся та мутная, пенистая и глинистая жидкость, что до краев заполняла мой полый корпус, хлынула из меня во все стороны, орошая и без того мокрую и скользкую прибрежную гальку. Задняя нога, висевшая на одном шурупе, угодила в щель между двумя булыжниками и застряла; с трудом освободившись, я кое-как выпрямился и попытался обрести равновесие. А заодно — понять, что произошло…

Ни то, ни другое мне не удалось. О каком вообще равновесии может идти речь, когда клей размок, корпус разваливается, а струны полопались все до единой?! Что же до осознания произошедшего, то с выломанным модератором и разболтанными молоточками моих мыслительных способностей хватило только на то, чтобы скомандовать себе: убирайся отсюда, дружок, да поживее!