Рыба фугу по-русски

— Вот вы, Илья Андреевич, за нее заступаетесь, а она, однако, ушла и не сочла нужным оповестить нас… Могла бы и записку черкнуть… — Ангелина подняла с кресла заваленный одеждой телефонный аппарат и обнаружила под ним исписанный листок. — А вот и послание!

«Дорогая Ангелина Станиславовна! — писала Катя прыгающими буквами. — Саша все-таки нашелся! Мне необходимо с ним объясниться. Он попросил, чтобы Стелла привезла меня на переговоры в дом отца Константина. Извините за беспорядок, я очень торопилась. По возвращении все уберу! Катя».

— А мне она ничего не просила передать? — деликатно осведомился изменившийся в лице Голубев.

Вместо ответа Ангелина передала ему записку.

— Саша — это пропавший сын Шурика Боровиковского? — краснея от ревности поинтересовался Илья Андреевич.

— Да… — рассеяно отозвалась Ангелина. — Погодите, Илья Андреевич… Что-то тут не сходится? Если бы Саша нашелся, Стелла бы, в первую очередь, оповестила об этом мужа… Но пока я была в офисе Боровиковского, она ему не звонила. А пока добиралась до дома… — Ангелина присела перед АО Ном, прокручивая на табло принятые вызовы. — Вот! — она нашла то, что искала, — номер Стеллы. Она разговаривала с Катей из дома. Время звонка — двенадцать часов двадцать две минуты… Я встретилась с Боровиковским ровно в двенадцать, а покинула его кабинет в час дня… Следовательно…

— Катенька в ловушке! — Голубев из красного стал белее белого. — И я должен ее спасти! — экстремальный джентльмен ринулся к двери, на ходу впихивая ноги в ботинки, а руки — в рукава пальто. — Ангелина Станиславовна, милая, быстрее! — торопил хозяйку Голубев. — У меня плохое предчувствие!

— Я сейчас! — крикнула ему Ангелина и, вспомнив об украденной дискете, включила компьютер. — Спускайтесь во двор, заводите машину, я бегу следом за вами! — Компьютер загрузился, и она вставила в него дискету.

— Введите пароль, — потребовала программа защиты, и на экране появились шесть звездочек.

— Пароль, пароль… — бормотала Ангелина. — Если бы я знала этот дурацкий пароль? Шесть звездочек могут означать дату рождения… Здесь я полный профан! Какую-либо другую знаменательную дату? И здесь я бессильна! Имя любимого человека? Поди разберись, кого, на самом деле, обожал Боровиковский… Сына? Может быть? Но в слове Саша четыре буквы, а Шуриком он называл себя… А что, если свое имя Боровиковский зашифровал в пароле? Маловероятно, ко попробовать надо, — Ангелина набрала на экране слово Шурик.

Буквы заморгали ядовито-красным цветом. Под введенным ею именем появилось сообщение о том, что пароль неправильный…

— Елки-палки! — бранилась Ангелина. — В слове Стелла — тоже шесть букв? Боровиковский — мужик с юмором, может, он пошутил, зашифровав в пароле имя опротивевшей ему жены?

Но и Стелла не устроила привередливую программу, снова замигавшую режущим глаза светом.

— Это должно быть тайной! — осенило Ангелину. — А тайной была его «девичья» фамилия… — Клячко — отстучала она на клавиатуре компьютера. — Фиг вам! — прокомментировала Ангелина новый отказ программы.

С улицы громко сигналил Илья Андреевич, подогнав к парадной свою «ауди».

— Эврика! — подпрыгнула Ангелина, подстегнутая нетерпеливо гудящим Голубевым. — Это слово — Лариса! Имя первой романтической любви Боровиковского, гордой, красивой и роковой… — С затаенным дыханием и высунутым от усердия языком Ангелина набрала последний пароль.

Программа отсемафорила зеленым светом, и на экране монитора появился список документов, сведенный в двенадцать разных папок, озаглавленных по календарным месяцам…

— Если я правильно поняла, — Ангелина навела мышь на папку «декабрь», — этот документ будет пустой… Да! Верно! Эх, жаль нет времени, чтобы во всем разобраться!

Голубев торопил, сигналя что есть мочи. Ангелина вынула дискету, выключила компьютер, взяла свою набитую бумагами сумку, выбежала в прихожую, вляпавшись в пролитые на полу духи, и благоухая французским ароматом, обулась в кроссовки. Нет-нет… Эта обувь не подходит, нужно надеть что-нибудь другое, более удобное…

Ангелина скинула кроссовки со скользкой подошвой и извлекла из недр шкафа ботинки на толстом ребристом протекторе армейского вида: разношенные, устойчивые и надежные как скала. Прихватив с вешалки куртку, она полностью экипировалась для предстоящих ей и Голубеву военных действий.

Не дожидаясь лифта, Ангелина сбежала вниз и угодила в объятия старушки с сенбернаром.

— Ангелина Станиславовна! — кинулась к ней старушка, а теленок-сенбернар попытался прыгнуть на грудь. — Вы когда-нибудь доиграетесь! Нельзя же быть такой безответственной!

— А что стряслось?! — Ангелина лихорадочно вспоминала имя и отчество дворовой активистки. — Извините, но я очень спешу…

— Ваша машина становится эпицентром несчастий! — старушка преградила путь и не выпускала ее из парадной.

— Но чем же я виновата? — оправдывалась Ангелина, полагая, что соседка сердится за ту шутку, которую Анатолий сотворил с ней и ее собакой, закинув в кусты отломанное от сиденья колесико.