Рыба, проплывшая возле солнца (СИ)

   В тот простой и непростой день я услышала доносящиеся откуда-то звуки музыки. Нет, это была не божественная музыка сфер, а обычные мелодии девяностых, какое-то лихое тыц-тыц-тыц. Но для музыки главное -- не стройность форм, а умение вышибать дверь с ноги. Где-то был праздник. Скорее всего, свадьба, потому что только свадьбы в селе праздновали с таким размахом.

   -- Катька, где-то свадьба, наверно...

   -- Ага...

   -- Невеста... -- Я обожала смотреть на невест. Невеста -- это красота. Большая, белая, как облако или ком сахарной ваты. Чудо.

   -- Еды навалом...

   Катька вечно хотела есть. Я часто отдавала ей свою еду, если мне что-то не нравилось (а это бывало частенько), а Катька уминала все -- даже печенку, даже ужасный мамин холодец, который никогда не застывал нормально и был похож на сопли.

   -- Эх... -- вздохнули мы в один голос.

   -- Сов на хуй! -- вдруг проорала рядом Изабелка и засмеялась во весь голос.

   -- И ты еще лезешь! -- бросила Катька.

   -- Достала! -- согласилась я. -- Слушай, а пошли на свадьбу!

   Наверное, все потом думали, что идея удрать на свадьбу была Катькина. Она же у нас сорванец. Но на самом деле эта мысль первой пришла в голову мне.

   -- Пошли, а! -- просить я умела.

   -- Мы ж не знаем, у кого...

   -- По звуку найдем...

   -- И что? Разве нас пустят?

   -- На свадьбу всех пускают, сама вспомни, когда в конце нашей улицы гуляли, мы ходили... Мы придем нарядные -- и нас пустят.

   Катька только подняла брови. А потом вынесла вердикт:

   -- Пустят на свадьбу или нет, а попробовать можно. Не побьют ведь. Тетя Майка Изьку уложит, и свалим.

   Пока теть Майя укладывала спать Изабелку (после обеда у малявки был дневной сон, а тетка часто засыпала рядом с ней), мы собирались в путь. Я надела длинный, аж по полу волочился, мамин сарафан, большую, тоже мамину, соломенную шляпу, и даже накрасила губы теть Майиной ярко-красной помадой. Можно сорвать какой-нибудь цветок и прицепить к шляпе. Хороша! Я стояла у большого зеркала в комнате и смотрела на себя. Я стояла и смотрела. И смотрела. Какая я -- почти не я!

   Из коридора выглянула Катька. Она натянула свои городские джинсы и белую футболку. Длинные волосы завязала в высокий хвост (она мечтала постричься, но мама запрещала: уж больно волос у нее хорош, густой, тяжелый. Зато меня без проблем стригли под горшок: волосы мягкие, редкие, для красивых причесок негодные).

   -- Ты че там застряла? -- громким шепотом спросила сестра.

   Я хотела обернуться и ответить, но вдруг подумала: как странно, Катька стоит далеко от меня, а в зеркале отражается совсем рядом. Наши отражения даже соприкасаются. А если, к примеру, сейчас откроется дверь и в дом заглянет дедушка, то его лицо отразится там, в глубине зеркала, рядом с Катькой, рядом со мной. Получается, что в зеркале соприкасаются вещи, которые в реальности отделены друг от друга. Почему я раньше не думала об этом, ведь всегда смотрела в зеркало?

   -- Пшли, -- поторопила Катька. -- Дедушка с огорода может прийти.

   -- Подожди, я Мэри-Джейн возьму.

   -- Чего?

   -- Ну, лебедя... гуску по-вашему.

   -- Зачем гуска на свадьбе?

   -- Я не могу ее бросить. Ей грустно в сарае. Она... ну я сама ее понесу.

   Катька скорчила недовольную мину, но спорить не стала.

   Мы шли по улице, стараясь ориентироваться на звуки музыки. Я несла корзину с Мэри-Джейн. На ходу мне придумалось, что свадьба эта не простая, как в сказках к рождению малыша прилетают всякие феи-крестные, то и на свадьбу тоже кто-то прилетит какая-нибудь фея и расколдует Мэри-Джейн.

   Идти было нелегко, корзина лупила по ногам, я путалась в полах сарафана, но решила не ныть, зная, что Катька точно скажет что-то вроде: "Недовольна -- вали обратно!"

   -- Эй тезки! -- мимо нас по другой стороне дороги прошли Олька и Катька.

   Мы приветственно помахали руками.

   -- Хэллоу! Хау ду ю ду? -- как обычно, продемонстрировала эрудицию Олька.

   -- Мы идем на свадьбу. У нас лебедь! -- прокричала я и снова помахала им.

   Катька вдруг обхватила свою подружайку за талию -- и они прокружились в вальсе несколько раз. Сквозь заборчик из узкого штакетника прорывались цветы (не знаю, как они называются, с укроповидным стеблем, розовыми длинными, узкими лепестками и ярко-желтыми сердцевинками). Катька сорвала цветок и протянула Ольке. Так они и шли, одна с цветком, другая просто счастливая.

   Я подумала, что надо бы мне тоже сорвать такой цветок, если увижу где. Но потом за тяжестью дороги о цветах забылось. В жизни так всегда...

   Наши тезки сгинули тем же летом, в которое состоялся наш побег. Сгорели вместе с хатой. Говорили, что курили в постели. Мне их было ужасно жалко, как родных.

   Разговор возвращается к тому, с чего начался.

   -- Слушай, Оль, я тоже, наверно, не поеду на эту свадьбу. Так бы с тобой встретились... А просто так пилить в другую страну, чтоб выпить да закусить...

   -- Ну еще наряды выгулять! -- смеюсь я.

   -- Ага, и на столе поплясать! На пьяные рожи посмотреть!

   -- И конвертик с деньгами молодоженам подарить...

   Обе вздыхаем: просто сходить в ресторан дешевле обойдется.