Рыба в чайнике

Коровин покраснел и смущенно выдал:

— Гинекологом. У нас все пацаны в классе хотят, — заметив изумление собеседника, пояснил он.

Несколько мгновений Марко размышлял, а потом все же поинтересовался:

— А ты хоть знаешь, чем они занимаются?

Коровин покраснел еще сильнее.

— Ну, известно чем…

Марко решил не углубляться в гинекологию.

— А я в твоем возрасте хотел быть разносчиком пенсий, — сказал он.

Мальчишка оживился.

— Зачем это?

— А у нас географичка была — каждый урок спрашивала и всегда придиралась к моему внешнему виду. Вот я и думал: она состарится, а я-то к тому времени вырасту и устроюсь пенсии разносить. Всем хорошим старушкам разнесу, а ей нет!

Коровин оценил гениальность плана и развеселился.

— Тогда я тоже буду это хотеть! — заявил он, представляя старую Светлану Захаровну, обделенную пенсией. Но тут он вспомнил, что такое в сочинение не внесешь, и его радость пошла на убыль. — Только я это писать не буду.

Марко кивнул. Да, надо было придумывать что-то другое…

— Ну, а о чем ты мечтаешь?

— Денег бы надо побольше, — обнародовал материнскую мечту Коровин. И тут же добавил от себя: — И чтоб все уважали. А еще хочу быть высоким и сильным.

— Вот и пиши обо всем об этот.

Коровин прикусил зубами ручку и сосредоточился. В его голове зароилось несколько мыслишек, но пока они были какими-то туманными и неопределенными. Потом он достал черновой листочек и написал: «Мое поколение мне нравится».

В этот момент в комнату персонала вошла запыхавшаяся Татьяна Матвеевна.

— Все! Вам все починили! — объявила она торжественно.

Марко поднялся.

— Спасибо. — А потом перевел взгляд на Коровина, который напряженно размышлял. — Как напишешь, заходи ко мне, я проверю ошибки.

* * *

Марко прошел к себе в номер, но почему-то не стал включать долгожданный свет.

За окном, внизу, прямо напротив входа ярко светился щит, с которого улыбалась Лиля. Марко в задумчивости побарабанил пальцами по подоконнику.

Ему определенно нравился этот город.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

(Суббота)

Почти всю субботу Лиля провела на телецентре, присутствуя на записи рекламного ролика. Она сама участвовала в озвучке и после десяти попыток смогла выговорить задорным голосом:

— Кастинг в клубе «Граф» — это возможность получить работу в самых элитных домах моды… — ну и все в том же духе.

Кассету смонтировали и передали какой-то тетеньке с неоформленной прической, которая пообещала, что с понедельника реклама пойдет в эфир.

Усталая, но довольная Лиля добралась до общаги, где ее ждал еще один приятный сюрприз: дали горячую воду.

Первыми об этом узнали «финики» и, никому не выдав тайны, тут же заняли одну из двух душевых. Следующей по чистой случайности об этом проведала Лиля. Исполняя приказание Гали, она шла выкидывать пакетик с мусором, и вдруг до ее слуха донесся шум падавшей воды и тихие голоса, исполнявшие песни военных лет. После слов «…четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж» она опознала «фиников», а после «и ей он больше не жених» сама заняла вторую душевую.

Отсюда «фиников» было гораздо слышнее в связи с общим вентиляционным отверстием под потолком. К этому времени их репертуар уже сменился: стали различимы не только слова песни «Лучше я умру без любви, ну зачем тебе такой я нужен?», но и бодрый притоп четырех босых ног.

Лиля представила Поручика Ржевского в голом виде, перепугалась и решила, что, действительно, «такой» он ей ну просто на фиг не упал. Ей вообще претила пошлая попса, и она стала предвкушать сегодняшний поход в «Прибой».

К счастью, Ванечка не мог пойти на торжество: у его знаменитой бабули был юбилей. Сам он от этого расстраивался, а Лиля тайно ликовала: хоть ее помощник и утверждал, что с его гомосексуализмом покончено, она не особо верила и предпочитала, чтобы Ванечка и Марко не общались.

В общем, у нее были все шансы встретиться с Марко без лишних помех. Это было тем более важно, что завтра с утра он уезжал в Москву и обещал вернуться только к кастингу.

— Борь, — внезапно раздался из соседней душевой голос Поручика, — как ты думаешь, у Рощиной задница не слишком костлявая?

— Сойдет для сельской местности, — равнодушно ответил Борис.

Лиля застыла с открытым ртом, куда тут же залилась вода. Ее задницу к сельской местности приравняли?!

— Вот буфера у нее порядочные, — нагло продолжал Борис. — Хотя у Гальки все равно лучше.

— Как это лучше? — удивился Поручик. — Видел я ее лифчики! Во какие!

— По крайней мере, есть за что хватать.

— Что ж ты не хватаешь, а только есть к ней ходишь?!

— Сама прибежит, — убежденно сказал Борис. — А твоя Рощина вообще без лифчиков ходит.

Лифчиков Рощина не перенесла. Кинувшись в раздевалку, она схватила табурет и, пододвинув его под самое вентиляционное отверстие, вскарабкалась наверх.

— Вашу мать! — закричала она в парное окошко. — Козлы! Ублюдки! Дураки! Ненавижу!

В соседней душевой воцарилась тишина. Спустя секунду входная дверь хлопнула, из чего следовало, что перепуганные «финики» позорно удрали.