Рыбаки

Его супруга, с блестящей сумочкой в руках, одетая в такое же широкое одеяние, что и М.К.О., наклонилась и потрепала меня по голове — так, как гладят лохматую собаку. Волосы у меня, правда, были короткие, и по черепу легонько чиркнуло что-то металлическое. Когда жена Вождя убрала руку, я понял, что это было: почти все пальцы у нее были унизаны перстнями. М.К.О. тем временем помахал рукой, приветствуя собравшуюся вокруг него толпу; люди скандировали слоган его кампании: «Надежда 93-го! Надежда 93-го!» Вождь какое-то время пытался обратиться к ним, повторяя слово awon — «эти» на йоруба, — на разные тона, но его не слышали.

Когда же наконец гомон стих и воцарилась относительная тишина, М.К.О. вскинул кулак и прокричал:

— Awon omo yi nipe M.K.O. lewa ju gbogbo nkan lo!

Толпа одобрительно взревела; кто-то даже свистел, сунув пальцы в рот. Вождь взирал на нас, дожидаясь, пока шум снова стихнет, а после продолжил по-английски:

— Сколько ни занимаюсь политикой, ни разу еще не слышал такого, даже от своих жен… — Толпа взорвалась смехом. — Мне вообще никто не говорил, что я велик превыше разуменья — «pe mo le wa ju gbogbo nka lo».

Снова раздался дружный веселый смех, а М.К.О. потрепал меня по плечу.

— Эти мальчики говорят, что словами не опишешь, как я чудесен.

Окончание фразы потонуло в оглушительном грохоте аплодисментов.

— Они говорят, что я превыше всякого сравненья.

Толпа снова захлопала, а когда успокоилась, М.К.О. разразился самым мощным из всех возможных криков:

— Да, превыше всякого сравненья во всей Федеративной Республике Нигерия!

Ликование толпы, казалось, никогда не стихнет. Наконец Вождь снова заговорил, но в этот раз он обратился не к ней, а к нам:

— Вы кое-что сделаете для меня. Все вы, — сказал он, обведя нас указательным пальцем. — Мы вместе сфотографируемся, а снимок используем в нашей кампании.

Мы все кивнули, и Икенна ответил:

— Да, сэр.

— Oya, встаньте рядом.

Он сделал знак одному из помощников — крепкому мужчине в тесном коричневом костюме и красном галстуке — подойти. Тот нагнулся и прошептал М.К.О. что-то на ухо — мы едва расслышали слово «камера». Почти сразу же появился одетый с иголочки фотограф в синей рубашке и при галстуке; на шее у него, на черном ремешке с логотипом «Никон», висела камера. Прочие помощники М.К.О. постарались немного оттеснить толпу, пока Вождь, отойдя от нас, здоровался с хозяином дома — политиком, стоявшим поблизости и терпеливо дожидавшимся, когда и ему уделят внимание. Затем М.К.О. снова обернулся к нам:

— Ну, готовы?

— Да, сэр, — хором ответили мы.

— Отлично, — сказал М.К.О. — Я встану в центре, а вы двое, — он указал на меня и Икенну, — вот здесь. — Мы встали справа, а Обембе с Боджей слева. — Вот так, вот так, — бормотал М.К.О.

Фотограф опустился на колено, навел на нас объектив — и на мгновение яркая вспышка омыла наши лица. М.К.О. захлопал в ладоши; следом зааплодировала и весело закричала толпа.

— Благодарю вас, Бенджамин, Обембе, Икенна, — указывая на нас по очереди, произнес М.К.О. Остановившись на Бодже, он смущенно умолк и подождал, пока наш брат сам назовется. Потом неловко повторил: «Бо-джа».

— Ого! — воскликнул он и засмеялся. — Звучит как «Mo ja» («Я дрался» на йоруба). — А ты дерешься?

Боджа замотал головой.

— Молодец, — пробормотал М.К.О. — И не надо, — погрозил он пальцем. — Драки — это нехорошо. В какой школе вы учитесь?

— В детском саду и начальной школе Омотайо, Акуре, — отчеканил я, как нас учили отвечать, кто бы и когда бы ни задал этот вопрос.

— Хорошо, молодец, Бен, — похвалил М.К.О. и обратился к толпе: — Дамы и господа, в рамках моей кампании это четверо братьев получат стипендию Мошуда Кашимаво Олавале Абиолы.

Толпа разразилась овацией, а Вождь запустил руку в глубокий боковой карман агбады и, достав оттуда пачку купюр, вручил их Икенне.

— Держи, — сказал он и подтянул к себе одного из помощников. — Это Ричард, он проводит вас домой и все передаст вашим родителям. Он также запишет ваши имена и адрес.

— Спасибо, сэр! — вскричали мы почти в унисон, но М.К.О. нас, кажется, уже не слышал. Он направился в сторону большого дома вместе с помощниками и хозяином, то и дело оборачиваясь и махая рукой людям.

Ричард отвел нас к припаркованному через дорогу черному «Мерседесу», и мы поехали домой. С того дня мы гордо именовали себя парнями М.К.О. На одной из утренних линеек директриса — видно, забыв и простив обстоятельства, которые косвенно привели к нашей встрече с М.К.О., — толкнула длинную речь о том, как важно производить на людей хорошее впечатление и быть «добрыми посланниками школы», после чего вызвала нас на трибуну, под аплодисменты всей школы. Она объявила, что нашему отцу, мистеру Агву, отныне не надо платить за обучение — и это вызвало еще больше аплодисментов.