Рыбалка на живца

— А ты посчитай. Нет, теперь, когда у нас есть деньги, надо ехать. Как хочешь. И Саше там интересно будет, он еще ни разу за границей не был. А то что он тут видит? Рыбалка да драки. Опять же покупается в море. Надо ехать.

— Да куда я поеду? — вскочил с места папа. — Ты подумай! Куда я дела дену?

— Ничего, подождут дела. А не подождут, пусть твои подчиненные пока поработают. Две недельки. А то ты все сам да сам, тоже мне — начальник. Ничего не случится за две недели, приедешь — увидишь.

— Я не поеду! — бухнулся папа назад в кресло.

— А я поеду! Ты не едешь — мы с Сашкой вдвоем поедем! Здесь ему делать нечего! И мне тоже! — Теперь уже вскочила мама и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Несколько секунд мы сидели молча. Затем папа посмотрел на меня, откинулся на спинку кресла и сказал в сердцах:

— Сашок, не женись никогда. Жена — враг человека!

В тот миг я был с ним согласен. К моему ужасу, намерение мамы оказалось серьезным. Она в тот же день стала собирать вещи. Я ехать не хотел ни в какую. Но отец, немного подумав, занял половинчатую позицию. Он, мол, не поедет, не может, а вы с Сашей езжайте. Мама надулась, но позвонила Бузенковым, сказала, что едет вместе со мной, и продолжала собираться. Я не знал, что делать, но делать что-то было надо, или же все пойдет прахом.

Утром я побежал к Женьке, вернее, поехал, как всегда, на велосипеде. Он собрался было уже на пляж, но я предложил ему пока туда не спешить, объяснив всю серьезность сложившейся ситуации. Вместо пляжа мы поехали к пешеходному мосту, но наше любимое место было уже занято. Под мостом жгли костер узоровские ребята. Тогда, чтобы нам никто не мешал, мы переправились через речку, надрали в поле колхозного гороха и расположились в прибрежном ивняке, лузгая зеленые стручки.

— В таких случаях я обычно болею, — немного подумав над сложившейся ситуацией, сказал мне Женька.

— То есть как?

— Ну, если ты заболеешь, тебя ведь не повезут в эту Анатолию.

— Анталию, — поправил я.

— Ну Анталию, какая разница? Надо заболеть, и все.

— Да как заболеть-то? Я однажды в Москве пробовал. Пять раз по пять минут в мороз то на балкон, то под горячий душ бегал. Фиг-то я заболел. Даже в горле не запершило.

— А по-настоящему и не нужно. Я всегда просто притворяюсь, В прошлом году, когда в школу неохота было ходить, я так болел три раза.

— А что для этого надо?

— Градусник и все. Я начинаю специально кашлять. — Женька показал как, выходило действительно вполне натурально. — Горло у меня и так всегда красное, врачи говорят, тонзиллит какой-то. А когда мать заставляет меня мерить температуру, я ее натрясаю.

— То есть как? — опять изумился я.

— Трясу градусник в другую сторону. Не стряхиваю его, а наоборот. Или можно приложить ненадолго к печке, лампе, батарее, или в чай сунуть. Но главное — не переборщить, а то набежит сорок. Так что натрясать лучше.

— Какая сейчас простуда? Жарища стоит, сил нет. И горло у меня в порядке, — сокрушался я.

— Мишка говорил, можно покурить сигарет, набитых ногтями, — предложил мне другой вариант Женька, — вроде бы тогда болит голова и рвота. Но сам я не пробовал. Может, и брехня.

— Ну уж на фиг, травиться я не буду. Тем более что "может, и брехня". Надо что-то другое.

Но другого способа не знали и не придумали ни я, ни Женька.

— Ну что, — доев горох, спросил Женька, — поехали напоследок на пляж съездим?

Я молча сел на велосипед, но сдаваться пока не собирался. И, как оказалось, не зря.

Вскоре мы были уже на полпути на Дальний. Вдруг Женька возле лесочка остановился и осторожно слез с велосипеда, затем, не говоря ни слова, бросился в чащу. Я удивился и хотел отправиться за ним.

— Не ходи сюда! — донесся из кустов Женькин голос. Я понял почему. Смеясь, я пошел назад к велосипеду, но только я закинул на седло ногу, как понял, что пойти мне в лес все-таки придется…

Короче, на пляж мы в этот день так и не попали, не смогли доехать. Да и домой-то еле вернулись. Останавливались раз пять, не меньше. Женька ругался, говорил, что это от гороха. Опрыскали они его чем-то, что ли? Только мне это сослужило прекрасную службу. Не знаю уж, отравился я или заразился, но четыре дня я не мог выйти из дома. Была и температура. Вызывали врача. Отец подумывал везти меня в Москву в больницу. Однако я сам оклемался. Но мама посадила меня на жестокую диету.

Пока я болел, Бузенковы, слава Богу, уехали в Анталию, папа с мамой помирились и вместе скакали вокруг моей постели. А когда я поправился, наша бедная мама уже и не думала везти "ослабленного ребенка" вообще куда-либо. Я же старательно изображал, что мне еще плохо, и передвигался по дому, шаркая ногами.

Все окончилось благополучно. Анталия нас миновала.

Глава IX МЕНЯ НАНИМАЮТ ШПИОНИТЬ

Наконец-то я вышел из дома. Было не раннее утро. Солнце уже поднялось высоко, и золото креста узоровской церкви сияло так, что его границы дрожали и расплывались на фоне ярко-голубого неба.