Рыбья кровь

Теперь за обеденный стол одновременно садились восемнадцать бойников, и трем девушкам справляться со своими хозяйскими обязанностями стало еще трудней. Послушав Черну и посоветовавшись с Быстряном, Дарник купил двух молодых рабынь-наложниц для Кривоноса и Лисича. Меченый с Бортем, естественно, захотели и себе того же.

– Вам, молодым, достойней найти себе наложниц не на торжище, а на ратном поле, – осадил их вожак, и тростенцы не нашлись, что ему возразить.

Это тоже было одним из открытий, сделанных Дарником в Корояке: управлять ватагой на постое сложнее, чем в боевом походе. На ладье они были в постоянном напряжении, и все требовало согласованных действий, направляемых удачливой рукой вожака. В городе чувство опасности быстро притупилось, и пришлось по-иному выстраивать отношения с оказавшимися под его началом людьми, вместо коротких приказов пускаясь в объяснения и сталкиваясь с самыми неожиданными ситуациями.

То двое новичков подерутся между собой, то городская стража приведет проигравшего десять дирхемов гребца, то из клети с купеческими товарами исчезнет без следа рулон драгоценного шелка. Во все надо было вникать, вынося свой вожацкий приговор. И делать это так, чтобы никто не заподозрил, что тебе не двадцать объявленных тобой лет, а всего пятнадцать. Здравый смысл и собственное понятие о справедливости служили ему единственным мерилом в его приговорах. Когда Дарнику говорили, что в других ватагах поступают не так, он только усмехался и коротко бросал: «Иди в другую ватагу».

Точно так же мало он считался и с порядками, царившими за оградой его дворища. Большой город, в отличие от самого захудалого селища, жил разобщенной жизнью – это Дарник заметил еще в Перегуде. Корояк же был в пять раз больше Перегуда, значит, и разобщения тут было во столько же раз больше. Иногда, правда, можно было встретить компанию из восьми – десяти парней, явно родных и двоюродных братьев, но даже они не представляли собой реальное единство – старшие заботились о младших, и чрезмерная забота не позволяла им ввязываться в безоглядные драки. Ремесленники со своими подмастерьями и учениками и купцы со своими возчиками и охранниками хорошо умели постоять за свои корыстные интересы, но на забавы ради простого молодечества способны были слабо. Вот и выходило, что с утра до вечера во всем посаде стоял бранчливый ор всех со всеми, так и не переходивший во что-то серьезное. Победителем в таких стычках считался не самый рукастый, а самый языкастый, кто мог поцветистей и позаковыристей обругать противника.

Быстрян, который раньше не раз бывал в Корояке, подтвердил наблюдение Дарника, сказав, что иногда меткое обвинение достается и самому князю, на что тот тоже не считает для себя зазорным ответить хлестким словом, а не ударом меча или кнута. Такой уж тут, в Корояке, обычай.

– У нас, в Бежети, если жена сильно ругает мужа, он не ищет более находчивых слов, а отвечает ей добрым тумаком.

– Здесь одними кулаками завоюешь только треть славы, а две трети надо добывать чем-то другим, – возразил Быстрян.

Природная ловкость позволяла Дарнику проходить сквозь самую густую толпу, никого при этом не задевая. Но однажды от столкновения с дюжим кожевником увернуться все же не удалось, тот сильно задел его плечом, а следом обругал, обвиняя в неуклюжести. Несколько зевак даже остановились полюбоваться на их ссору. Дарник с каменным лицом дослушал все до конца, а потом молниеносно выбросил вперед правый кулак, и кожевник оказался на земле с разбитыми губами. Такое потом повторялось три или четыре раза, прежде чем в ремесленных и торговых рядах хорошо запомнили вспыльчивого молодого бойника и приучились старательно обходить его стороной.

Неподвластен он был и главному увлечению молодых короякцев – нарядной одежде. Здесь ей почему-то придавали непомерно большое значение. На тех, кто одет попроще и победней, взирали сверху вниз, а девушки порой даже откровенно пренебрежительно фыркали. Дарник же еще в Каменке на Сизом Лугу усвоил себе, что тот, кто слишком заботится о своей внешности, никогда не будет хорошим бойцом, потому и в Корояке смотрел на щеголей с откровенным презрением и своим подручным не позволял подобных излишеств.

Однажды из-за этого в ватаге произошел даже маленький бунт.

– Почему мы должны ходить в обносках хуже всех? – возмущалась молодежь при молчаливой поддержке Меченого с Бортем. – Если ты тратишь все дирхемы на дворище, то почему не продать часть запасного оружия или купеческих товаров и не одеться как все?

– У вас, наверное, нет глаз и ума, – спокойно отвечал Рыбья Кровь. – Неужели не понимаете, что здесь, в городе, осталось одно отребье? Настоящие парни ушли с князем. Когда они вернутся, тогда мы и решим, на кого нам следует быть похожими.