Рыбья Кровь и княжна

Однако все эти приятности и сомнения тотчас отступили в сторону, едва мирарх столь ясно и четко заявил о долгосрочном пребывании словен на Крите. В договоре, подписанном в Дикее, действительно ничего не говорилось о сроке пребывания липовского войска на ромейской службе. Там просто указывалось количество милиарисиев, которые полагались всем воинам и воеводам за каждые десять дней его службы, причем без учета выбывших из строя убитых и раненых словен. Суммы набегали немалые. И здравый ум говорил, что по пустякам держать столь дорогих наемников нет никакого резона.

Но когда пришедший с Родоса дромон привез всем дарникцам жалованье сразу за двенадцать декад, князь с изумлением понял, что ромейских чиновников баснословные государственные расходы не слишком волнуют. Напротив, чем больше золота на военные действия они выкачают из столицы, тем им самим лучше и сытнее существовать. Поэтому, в самом деле, может статься, что словен отпустят только тогда, когда на Крите не останется последнего араба. Кроме того, получая и накапливая слишком щедрую казну, сами липовцы становятся лакомой добычей для любых разбойников и пиратов. Будучи вместе в одном кулаке, они, конечно, не по зубам мелким хищникам. Однако, когда ослабевшие от ран и потерь поплывут назад на нескольких дромонах, да еще морские бури заставят дромоны пробираться домой по одиночке, тут-то и жди пиратских нападений.

Своим воеводам Дарник поостерегся это объяснять — не хотел заранее поднимать панику. Но сам усиленно размышлял, как выбраться из получившейся от его недогадливости ловушки. И когда, месяц спустя, на перевал вновь пожаловал мирарх, князь знал, что ему делать.

— Твоему войску новое задание, — объявил Калистос. — Пройдете вдоль всего северного берега от Элунды до Акротири, накрепко соедините восток острова с западом.

— А кто останется здесь?

— Перевал займут италики.

— У них не получится поддерживать перемирие с Нагибом.

— Никакого перемирия нет. Ты уйдешь, и оно закончится.

— Но я ведь останусь на острове?

— И что с того?

— Получится, что я нарушил заключенный договор.

Золотое Руно нетерпеливо передернул плечами:

— Что ты предлагаешь?

— Уйти моему войску с острова совсем.

— Это невозможно, — строго произнес мирарх.

— Мои воины уже год не видели своих семей и хотят домой.

— У ромеев тоже есть семьи, и никто их домой не отпускает.

— Я слышал, две тагмы сербов ты отправляешь на границу с Болгарией. Я должен отправиться вместе с ними.

— Это тоже невозможно.

— Все ведь зависит от письма, которое ты пошлешь стратигу Родоса. Если там будет сказано, что в словенском войске теперь нет необходимости на Крите и лучше нас перевести на войну с Болгарией, то стратиг так и сделает.

Калистос мрачно смотрел на Дарника.

— Ты диктуешь мне свои условия? Это бунт?

— Вчера приходили посланцы от Нагиба, — на ходу придумал князь. — Они знают, что мы намерены уйти с Крита и готовы помочь в этом.

— Если вы так не хотите воевать, то вы не будете воевать и против болгар. Выйдет, что я пошлю туда войско предателей, — заключил Золотое Руно.

— Ты пошлешь туда войско, которое сметет все на своем пути по дороге домой, — уточнил Дарник.

О том, будут ли липовцы отбиваться в случае прихода на перевал ромеев, не было сказано ни слова, но Калистос в этом ничуть не сомневался. А соединение словен с арабами вообще могло явиться полной катастрофой, особенно после того, как мирарх красочно доложил в письме родосскому стратигу об успехах своей зимней кампании.

Золотое Руно уходил с перевала, как всегда безмятежно улыбаясь, но в том, что он в крайнем бешенстве, сомневаться не приходилось. Неделя прошла в напряжении, князь даже перевел в ближние к Элунде вежи лучшие полусотни с тайным приказом больше остерегаться ромеев, чем арабов. В камышовых зарослях уже не таясь спешно заканчивали строительство дракаров. Потом от одного из сербских сотских Дарник узнал, что Калистос среди комитов обмолвился о том, что теперь словене здесь на острове не очень-то и нужны. Это была весьма красноречивая обмолвка. Окончательно все стало ясно еще через месяц, когда в Элунду прибыли новые тагмы ромеев и хорватов, а липовцам и сербам было велено грузиться на их дромоны и отправляться на войну с Болгарией.

Как Дарник и предполагал, за все выполненные пленными работы ему не заплатили ни медного фолиса.

— Я думаю, после твоего отъезда Нагиб тут же разрушит все твои мосты и обвалит все тропы, — рассудил приехавший с тагмами родосский менсор, отвечающий за крепостные постройки.

Он как в воду глядел. Еще не убрали мостки за последними поднимающимися на суда липовскими ватагами, как в Элунду прискакал гонец с известием, что лагерь пленных захвачен арабами, а охранная тагма италиков целиком ими перебита.

— Скорей жми на весла, ребята! — покрикивали на воинов полусотские. — Это уже не наша забота.

9

И снова море, снова движение, снова дальние горизонты.