Рыбья Кровь и княжна

— А пошлите пять-шесть самых смышленых парней в вожацкую школу Липова. Пускай потом они все объясняют другим бойникам. Да и сами берите по ватаге воинов и приезжайте в Липов на простую побывку. Своими глазами все увидите и оцените.

Дарник с удивлением глянул на жену. В своих городищах и вежах он регулярно менял часть гарнизонов, но булгар это не касалось, потому что они хотели держаться все вместе. А мысль о простой, не служебной побывке ему как-то в голову не приходила.

Полусотские с улыбками закивали: такое им было гораздо понятнее.

Князь вообще отметил, что среди булгар Всеслава вызывает гораздо большее любопытство, чем он сам. Сначала поедали ее глазами издали, не решаясь к ней как-либо обращаться. Но вот, кто посмелей, стали косноязычно спрашивать, нравится ли ей в Малом Булгаре, да какие пляски и песни ей больше по душе, а хороши ли вышивки булгарских жен и наложниц, а какие меха ей приятней всего. Короякская княжна отвечала на все их порой несносные вопросы с поразительной мягкостью и уважительностью. Прислушиваясь к ее беседам, Дарник иногда старался представить на месте Всеславы своих наложниц Черну, Зорьку или Саженку и вынужден был признать, что те ни за что бы не справились с таким, казалось бы, совсем незамысловатым делом.

Перед отъездом княжна пожелала взять с собой из Малого Булгара двух молодых служанок. Служанки оказались женами булгарских десятских, и Дарник был слегка озадачен: обычно воины переходили с места на место со своими семьями, а так чтобы жены тянули за собой мужей, такого еще не случалось.

— Я сама все улажу, — пообещала княжна, и действительно двое булгар тут же снарядились в дорогу под веселое подтрунивание своих земляков.

— С первым тебя княжеским почином, княжна, — приветствовал ее успех Корней.

— Боюсь, что вторым почином будет вырвать у тебя язык, — задорно отбрила Всеслава, вызвав смех липовских гридей, не любивших нахального юнца.

Дарник тоже довольно усмехнулся — хлесткие слова всегда нравились ему.

Восемьдесят верст до Липова одолели в два дня. Через каждых 20 верст здесь стояли малые сторожевые селища, где можно было и самим согреться, и лошадям дать отдохнуть. Ехали уже не по льду, а по более прямой наземной дороге. Кроме сторожевых селищ Дарник заметил и несколько санных дорожек, уходящих в сторону в лес. Не поленился с княжной и частью гридей свернуть на одну из них, чтобы посмотреть, куда она ведет. Вела она к новому, еще недостроенному лесному селищу. Звонко стучали топоры, жужжали пилы, ухали падающие двадцатисаженные сосны. Бородатые мужики-строители выпрямились и без страха смотрели на приближающихся вооруженных конников.

— А чего не стережетесь? Или не страшно совсем? — спросил их Рыбья Кровь, не сходя с коня.

— Да это никак сам князь пожаловал, — признал кто-то из плотников. — Да чего тебя бояться? Свой урожай разве кто топчет?

— А вы мой урожай? — с улыбкой уточнил Дарник.

— Да уж не твоих арсов, наверное.

— Может, и подати уже заплатили?

— Это тебе с годик подождать придется. Сначала построиться надо и землю поднять.

— Да зачем же вы вот так из леса сами вышли и подати платить собираетесь? — продолжал допытываться князь.

— А неинтересно стало в медвежьих углах хорониться. Шеи тонкие от страха становятся. Сами своим торговать хотим, да и повеселей у вас тут.

— А в войско ко мне пойдете?

— Ну а как без этого? Молодежь, она без разбитых носов жить не может. Как снег сойдет, так и жди в Липове наших молодчиков.

Подобные нечаянные встречи радовали Дарника больше, чем восхваления собственных воинов. Там все ясно: победы, добыча, почтение тех, кто не воевал. А вот перебраться из безопасной глуши к людным чужеродным перекресткам — дорогого стоило. Всеслава не преминула отметить другое:

— Они обращаются с тобой как со стариком.

— Это как же? — Рыбья Кровь от изумления едва не свалился с коня.

— Как будто ты не живой человек со своим нравом, а какой-то застывший старец с одними правильными княжескими поступками, — добавила она.

И непонятно было, похвала это или совсем наоборот.

Липов встречал свадебный поезд глухим колокольным звоном.

— Что это? — строго спросил Дарник у выехавшего навстречу ему воеводы-наместника Быстряна.

— Липовцы вечевой колокол повесили, — чуть сконфуженно отвечал тот.

— Почему без спросу?

— Потому и без спросу, что боялись: вдруг ты запретишь.

— А ты куда смотрел?

— Не мог выбрать: либо всех рубить, либо уступить, — со вздохом проговорил Быстрян. — Сказали: во всех княжеских городах вече есть, должно быть и у нас.

Дарнику самоуправство липовчан не понравилось: не рановато ли почувствовали себя столичными жителями? А захочет он перенести свой двор на новое место, перед кем в колокол начнут бить?