Рыбья Кровь и княжна

— Пускай вернут мне мои перстни, — первое, что она сказала по-ромейски Дарнику, не интересуясь, понимает он ее или нет.

Кухтай рядом криво ухмылялся, мол, неужели прикажешь, чтобы и перстни ей вернули.

— У нас не принято обыскивать воинов. Потом все свалят в кучу, и ты сама найдешь свои перстни, — ответил Рыбья Кровь пленнице на ее языке.

Она смерила его надменным взглядом:

— И двух моих рабынь отпусти.

Князь дал знак, и заградцы вытолкнули к Лидии, так звали стратигиссу, двух ее испуганных служанок.

— Прикажи отвести нас в хорошее место! — было следующее требование аристократки.

Лисич по-ромейски не понимал, но хорошо чувствовал ситуацию.

— А здесь рядом неплохой дом есть, — доложил он. — Можно туда их.

— Давай, — согласился Дарник.

— Пора на суда грузиться, — напомнил Кухтай.

— Мы остаемся! — и для него, и для всех объявил Рыбья Кровь.

Вместе с хорунжими он направился осматривать городскую стену. Она на всем протяжении была в хорошем состоянии. Вот только, по словам лазутчиков, охраняли ее редкие дозорные на башнях.

— Тут пяти тысяч гридей не хватит, чтобы всю ее оборонять, — рассуждали сопровождающие князя воеводы. — А чего им тут в середке страны опасаться? Только казну зря растрачивать. А как нам ее охранять?

— Как у ромеев, по одному дозорному на башню, — распорядился Дарник. — И по одной ватаге на каждые ворота.

— А с городом как? — беспокоился Лисич. — Тут трехъярусных домов больше, чем у нас воинов.

— Занимайте дома только вокруг пристани. Дикейцев чтоб больше не трогали — вешать буду!

Еще были приказы по сбору продовольствия, повозок и двуколок, всех лошадей и седел. Корней, которому в самом деле удалось возглавить одну из ватаг вместо раненого вожака (все уверены были, что его назначил сам князь), доложил, что в городской тюрьме сто голодных преступников требуют выпустить их на волю.

— Ну и выпусти, — разрешил Молодой Хозяин.

— Так они тут же начнут сами грабить.

Князь призадумался.

— Тогда сам становись тиуном тюрьмы и корми их. И это не шутка, а приказ.

— Вот влип! — под хохот своих ватажников схватился за голову Корней.

Лишь поздно вечером Дарник вспомнил про стратигиссу. Жилище, в которое ее поместили, оказалось действительно вполне пристойным: второй ярус, окна на пристань, большие, нарядные комнаты, примыкающие одна к другой, и даже крытый деревянный балкон, каким он любовался в Талесе. Лидия находилась в самой дальней комнате, где у стены стояло широкое спальное ложе за прозрачными занавесками. Имелся здесь и маленький столик с двумя высокими стульями. Служанок предусмотрительные арсы куда-то удалили. Увидев все это, Дарник понял, что тоже влип, — невозможно никому будет объяснить, почему он не хочет на правах победителя разделить ложе с красивой молодой пленницей.

Лидия гордо молчала, сидя на одном из стульев, князь тоже не спешил что-либо говорить. Десятский арсов, решив, что все в порядке, вышел из спальни, закрыв за собой дверь. Окна вместо стекол тоже были затянуты легкой кисеей, сквозь которую в спальню врывался свежий вечерний бриз.

Рыбья Кровь сел на второй стул и спокойно рассматривал стратигиссу, дожидаясь, когда она первой заговорит.

— Каждый час в Дикее приближает вашу погибель. Это хоть понятно предводителю пиратов? Почему вы не уплываете? Утром будет поздно.

— А другое что спросить не хочешь? — Меньше всего ему хотелось обсуждать с ней свои планы.

— Тебе сказали, что я стратигисса. Так вот я еще и порфирородная, если ты только знаешь, что это значит.

— Тот, кто родился во дворце в Порфире и кто выше даже базилевса, если тот сам не родился в Порфире, — сказал Дарник что знал.

— Удивительно, какими ныне просвещенными стали предводители пиратов, — похвалила Лидия. — Кто твои родители?

— У меня, как у всех достойных князей, два рассказа о родителях. По одному, я сын простых смердов. По второму, мой отец из рода русских каганов. Выбирай, какой хочешь.

Она глянула на него чуть озадаченно — к дарникскому излюбленному насмешливому тону нужно было сперва как следует привыкнуть.

— Я могла бы спасти всех вас… — начала она.

Рыбья Кровь молча ждал, что она скажет дальше.

— Если я замолвлю перед мужем свое слово, то, вас могут и не казнить. Вам выделят землю и поселят на плоскогорье, там не так жарко, как здесь, и зимой лежит снег. За это вы будете верно служить в наших союзный войсках.

— А женщин нам дадут? — невинно поинтересовался князь.

— Женщин? У нас есть много словенских поселений, там и сосватаете.

— А то, что мы в Дикее награбили, можно будет оставить себе?

— Не знаю. — Лидия вдруг пристально посмотрела на него, видимо, поняв, что он над ней издевается. — Если я буду ночевать здесь, пусть принесут новое чистое белье.

Дарник распорядился, и Корней с рабынями принесли стопку чистого постельного белья. Застлав постель, рабыни вместе с шутом удалились. Лидия молчала, князь терпеливо ждал, что будет дальше. За окном быстро смеркалось. Слышны были голоса гридей, устраивающихся на ночлег в соседних домах, изредка раздавалось конское ржание, собачий лай, ослиный рев.