Рыбья Кровь и княжна

— Наконец-то наши стратиги чуть пошевелились, — еще издали обратился он к архонту, сопровождавшему Дарника. — Надеюсь, эти далматинцы умеют бегать не только толпой взад и вперед.

— Будет лучше, если ты спросишь их танаисского князя сам, без переводчика, — поспешил упредить его невежливую разговорчивость архонт.

Мирарх тотчас понял свою промашку:

— Добро пожаловать на Крит! — обратился он к Дарнику напрямую. — Если с тобой тысяча хороших воинов, то ты здесь самый желанный гость.

— Тысяча триста.

— Это вместе со слугами или самих воинов?

— Мы не ромейское войско и слуг при воинах не держим.

— А служанок? — Калистос весело стрельнул глазами в сторону княжеского дромона, где стояла Адаш и несколько дикейских жен, не пожелавших покидать своих мужей-варваров.

Князь, привыкший быть всегда самым насмешливым, слегка растерялся.

— Твои архонты сами справятся с выгрузкой или ты должен их нянчить? — продолжал по-юношески подначивать мирарх. — А то поедем покатаемся?

Простота и естественность его обхождения оказывали покоряющее воздействие. Не часто чувствовал Рыбья Кровь такую внезапную симпатию к кому-либо.

— Управляйтесь здесь сами, — сказал он Буртыму и Лисичу. — На дромонах оставить по сторожевой полусотне, чтобы они никуда не смели уплыть.

Князю с двумя телохранителями подвели коней, чтобы они присоединились к мирарху со свитой. Первым делом вся кавалькада отправилась на перешеек взглянуть на противника. Между поселком и высоким холмом в центре перешейка был насыпан невысокий вал с сухим рвом. Возле вала то тут, то там находились лагеря-фоссаты ромейских пехотных тагм: двадцать — тридцать палаток, взятые в квадрат из воткнутых в землю копий с навешенными на них большими овальными щитами оплитов. Такая ограда показалась Дарнику нелепой, ведь при сигнале тревоги все бросятся к своим щитам и получится полная толкотня.

Достигнув лагеря побольше, для двух тагм, Золотое Руно с князем поднялись на вал. В трех стрелищах к югу виднелся большой стан арабов. Здесь ограда вообще состояла из вкопанных жердей с натянутой между ними материей, словно противник сушил все свои запасы подстилок и одеял. Препятствие чисто условное, рассчитывают больше на силу собственных мечей и луков, понял Дарник.

— Как тебе такая приманка? — Калистос испытующе взглянул на гостя. — Выходи и нападай.

— Мне сказали, что они воюют малыми разбойными ватагами.

— Сейчас все изменилось. Они видят, что мы накапливаем силы, и тоже готовятся сбросить нас в море.

— А вы что?

— А мы только вас и дожидались.

День подходил к концу, и пора было возвращаться в поселок.

— Как хочешь разместить воинов: в палаточном лагере или поселке? — спросил мирарх. — Но учти, свободные дома остались только в пяти милях от Сифеса.

— Где скажешь, там и станем.

— Тогда лучше в лагере. Вы, наверно, холода совсем не боитесь, — сказал ромей, он тоже отнесся к северному словенину с заметным расположением.

В Сифесе военачальников поджидала неприятная новость: на двух липовских дромонах произошли драки сторожевых отрядов с командами судов, те хотели переставить дромоны в другое место, а липовцы не позволили. Еще повезло, что никого не убили.

— Ну и как рассудим? — со спокойным любопытством обратился Калистос к Дарнику.

— Это был мой приказ не трогать с места дромоны, значит, виноват я.

— Хороший приказ, я бы тоже такой отдал, оказавшись в незнакомом месте, — неожиданно для своих комитов одобрил Золотое Руно, и о происшествии забыли.

С собой палаток у липовцев не было, а у ромейских менсоров-хозяйственников их нашлось всего на полтысячи воинов. Ничуть этим не смутясь, три сотни дарникцев остались ночевать на дромонах, а еще четыре сотни быстро соорудили себе шалаши, где не хватило веток, там на жерди укладывали собственные плащи. Все воины из поселка потом ходили и смотрели на эту словенскую находчивость.

Рано утром, еще до совета архонтов, Калистос пригласил князя к себе:

— Каков состав твоего войска?

— Половина войска состоит из пеших десятков, по-вашему декархий. Это шесть щитников с большими щитами и четверо лучников с луками, арбалетами и пращами. При необходимости пять и десять декархий могут строиться в «черепаху», со всех сторон укрытую щитами и стреляющую из луков и арбалетов.

— Ну что ж, разумно. А другая половина?

— Другая половина — это конники, легкие и тяжелые, а также камнеметчики.

— Здесь коней у них не будет, — жестко заметил Золотое Руно. — Значит, будут бегать толпой.

— Нет. Они тоже знают сомкнутый строй или могут для второго удара сами укрыться за щитниками.

— К сожалению, все команды у нас подаются на ромейском языке, поэтому каждой вашей сотне, а то и полусотне будет придан ромейский архонт. Ты должен дать своего переводчика и сделать так, чтобы твои воины ему беспрекословно подчинялись.

К чему-то такому Дарник был готов.

— Хороший приказ, я бы тоже такой отдал, имея разноязычное войско, — сказал он, слегка покривив душой. В схватках с кутигурами его мало заботили не понимающие по-словенски гурганцы или сарнаки. Ведь на поле боя хорошие воеводы нужные команды должны понимать без перевода.