Рыбья Кровь и княжна

Она изумленно покосилась на него: разве можно своей невесте признаваться в таком? Дарник едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Миловидная, кукольнолицая княжна напоминала ему детскую игрушку, с которой хотелось забавляться по ее детским правилам. Слишком рано став взрослым, он в последнее время все чаще ощущал в себе потребность в озорном ребячестве. Одной из таких отдушин являлся Корней, теперь точно так же по-приятельски смотрел князь и на Всеславу.

Да и смешно выглядело само понятие приданого. В его родной Бежети никто никогда не помышлял ни о приданом, ни о выкупе невесты. Переходя жить в дом суженого, молодая брала из отцовского дома телушку или овцу, чтобы рядом было второе близкое живое существо, и на этом все заканчивалось. Если же жениху в родительском жилище становилось тесно, то он выстраивал свой дом, и опять помогали ему не родичи, а бывшие товарищи по детским играм, так же как и он сам потом не мог отказать им в подобной помощи. Ну и, конечно, никому даже в голову не приходило говорить молодому парню, кого именно он должен выбирать себе в жены. Это вот здесь, в городах, да у князей все почему-то боятся уронить себя, указывая своим сыновьям и дочерям, с кем им надо соединяться и на каких условиях.

— Я ведь вовсе никакой свадьбы не предполагал, — откровенничал с зятем князь Роган перед самым пиршеством. — Просто хотел показать дочери каганскую столицу, а тут ты как медведь из берлоги. Ну и какое бы ты хотел приданое, только честно? Много дашь — плохо, но и мало дашь — уже мне чести не будет.

— У тебя есть ромей-каменщик Серапеон, пошли его. Если совсем щедрый, добавь еще оружейника Бобряту.

— Да они вольные люди, как я их насильно пошлю?

— Верно, насильно послать не можешь, — согласился Дарник. — Но сделать их жизнь в своем городе невыносимой любому воеводе-наместнику, не то что князю, под силу.

— А откуда ты про них проведал?

— Ты, князь, еще в Корояке за стол садишься, а я в Липове уже знаю, что у тебя на столе стоит, — нахально отвечал зять.

— Хорошо, подумаю. Но учти, что теперь и ты по рукам и ногам повязан моей дочерью. Не смотри, что она румяная и стыдливая, стержень в ней даже не мой, а ее деда по матери, его когда-то замучили в Хазарии за то, что он плюнул в лицо их главному визирю. Я слышал, что свою первую жену ты приказал разрубить на две половины. С Всеславой этого у тебя не выйдет, так и знай.

Дарник и сам предчувствовал, что особо горячей любви у него с короякской княжной не получится. Дворовые люди Рогана успели донести ему, что за нее уже четырежды сватались другие князья и воеводы, и всех их Всеслава отвергла. Здесь, в Айдаре, он как следует рассмотрел этих предыдущих неудачливых женихов, побольше выведал и о самой княжне, и стало более-менее понятно, почему именно ему повезло с ее согласием. Главным удовольствием рогановской дочери было скакать на лошади и стрелять с седла из лука по лесной и полевой дичи. Наверняка не один раз в воображении примеривала на себя плащ древних женщин-воительниц, допускающих к себе мужчин на одну только ночь, а потом безжалостно убивающих их. Ну и, конечно, молодой князь — умелый поединщик был для нее предпочтительней любых пожилых толстяков.

О женщинах-воительницах Дарник подумал в качестве забавного предположения, однако, к его изумлению, уже в первую же брачную ночь это предположение начало сбываться. Юная, поминутно краснеющая девственница принялась распоряжаться им, как прожженная бесстыдница, словно стараясь побыстрей избавиться от некой докучливой обязанности. Но так как настоящего опыта у нее не было никакого, то и получилось, что называется, ни себе ни людям. Дарник переубеждать дурочку не стал, восторженные привязчивые возлюбленные у него уже были, почему бы не познакомиться с возлюбленной пугливой и дикой и посмотреть, как она из своей командирской глупости будет выкручиваться дальше.

Наутро выяснилась еще одна причина столь странного поведения Всеславы. Оказалось, что каждый свой день она сверяет со стариком-звездочетом и гадалкой-колдуньей, и, если те уверяли, что сегодня у княжны не самый лучший день для любовных утех, значит, он и должен был стать не самым лучшим.

— Самому не верующему ни во что мужу досталась самая суеверная жена, — зубоскалил по этому поводу Корней.

Дарник лишь передергивал плечами: почему бы и нет? Отчужденное поведение молодой жены ничуть не обескураживало его. По ее отдельным коротким ответам он успел определить, что княжна, за исключением своих гаданий, достаточно умна, читает по-словенски и по-ромейски и хорошо отличает главное от второстепенного, причем главным у нее является он, ее муж. Об этом прямо сказала ему Нежана, служанка-гадалка Всеславы:

— Ты не смотри, что твоей невесте пятнадцать с половиной лет. Княжеский долг для нее на первом месте, а все остальное на втором. Даже жаль отдавать ее тому, кто не может полностью оценить все ее достоинства.