Рыбки всегда плавают вправо

– Тогда, пожалуй, да, мы придумали бы для себя новые возможности. В этом и суть идей – делать невозможное возможным. Только придумать такой корабль очень сложно. Я много раз слышал о таком, но ни разу не видел.

– Куда же собираются плыть люди, когда станут свободными, если всюду вода и все об этом знают? – не унимался Клос.

– В том то и дело, что плыть на самом деле никто никуда не собирается. Все только говорят об этом, это что-то… что-то вроде интересных рассказов, чтобы самих себя развлекать. Если говорить всем, что работаешь, чтобы перебраться повыше, значит, ты вроде как хочешь быть лучше других – этого никто не любит. А если делать всё то же самое, но говорить при этом, что работаешь ради свободы, то всё в порядке.

Клос задумался.

– Хорошо, а откуда взялись солнце и луна на небе? Откуда приплывают люди на кораблях, если вокруг сплошная стена?

Клоса забавляли рассуждения Гетти. Он понимал, что мир устроен совсем не так, но расстраивать своего друга ему не хотелось. Однако изобретатель с лёгкостью ответил и на эти вопросы.

– Светила? Тут почти то же самое, что с кораблём и стеной. Есть тот, кто думает это всё, и мысли эти настолько сильны, что начинают думать сами себя, а те, в свою очередь, себя, и так до бесконечности. Чем проще предмет, тем проще его придумать, всё логично.

– Подожди, но мы ведь никого не думаем!

– Как никого? – Гетти махнул рукой в сторону одного из столов. – Я вот, например, думаю состав нового пороха, ну и ещё множество разных вещей. Кстати, думать иногда недостаточно – нужно ещё и придумывать. А когда придумывание окончено, мы берём материал и делаем всё, что придумали, – всё просто! Придумывать – это самое сложное, а хорошо делать – проще: это дело ремесла и умения. Вот в бане, например, хорошо думают над тем, как сделать посетителей чистыми. Пигль отлично думает над тем, как вкусно нас накормить, ну и так далее. Полагаю, суть ты понял.

– Ну хорошо, вот порох и рыбный суп придумать можно, но кто же тогда придумал нас самих?

– Хороший вопрос, друг мой, очень правильный! – взмахнул руками Гетти и пролил чай на подлокотник кресла, который и так был настолько желтым, что свежего пятна на нем вовсе не было видно. – Тут начинается самое сложное. Додуматься до того, как придумали тебя самого, сложно, это работает от большего к меньшему, а не наоборот. Вот я, например, придумал порох, как же порох придумает меня? Однако он думает над какими-то своими более мелкими вещами, которые мы, скорее всего, даже понять не сможем. Тем не менее чем ближе к Вире, тем легче думается, поэтому важно строить башню.

– Да уж, звучит стройно, только что-то не видно, чтобы все жители гостиницы стремились придумать что-то новенькое! И вообще, чтобы они все верили в то, что ты говоришь.

– Клос, друг мой, я ведь с самого начала пояснил тебе, что расскажу только то, что сам вижу. Ты только представь: некоторые жители гостиницы поклоняются стенам и считают их священными! А кто-то пытается проникнуть в подвал, встретиться с Хозяином и рассказать о том, что здесь происходит. Как будто он не знает! Каждый волен думать о чём хочет. А думать о чём хочешь всегда лучше, чем не думать ни о чём.

Клос молчал и думал: это был тот самый момент, когда ты можешь спросить что угодно, но в голову ничего не приходит.

– А кто такой… Некий? Знаешь, это что-то вроде дыма…

– Не продолжай! – перебил его Гетти. – Мы все здесь считаем разговоры об этом… слишком личным. То, как он выглядит, что ты видишь во сне, здесь не принято обсуждать. Если хочешь знать моё мнение, то оно точно не из башни. Из Виры, скорее всего: ему сложно находиться здесь, оно слишком лёгкое для этого, это видно. Оно помогает воплощать наши желания, мечтать, я полагаю. Но я учёный и предпочитаю думать о более… прикладных вещах.

Раздался звон маленького колокольчика. Гетти поднялся.

– До звона большого колокола остался примерно час, друг мой, тебе уже пора возвращаться назад. Я специально настроил свою маленькую клепсидру, чтобы в случае необходимости, – он хихикнул и пошевелил своими голыми пальцами на ногах, – быть внизу раньше других.

– Последний вопрос! – мальчик хотел куда-нибудь поставить чашку, но места не находилось, и он пристроил её туда, где только что сидел. Вопросов было множество, но один волновал его больше других. – Харх как-то сказал мне, что жители гостиницы, как бы это сказать… не могут умереть. Что будет, если гость настолько устанет, что захочет покинуть её, ну… насовсем, понимаешь? Например, заберётся на крышу ночью и… случайно…

– Если случайно, то гостя подберут поутру и отправят крутить педали несколько недель за такую оплошность, я как-то это… ну, в общем, провёл такой эксперимент. Но бывали случаи, когда это делалось специально. Такие люди мигом идут ко дну. Однако в Сплошном Море им всё равно нет покоя. Они кружатся, увлекаемые течениями в бесконечном танце вокруг башни, где-то там, внизу. Ну, это я так полагаю, разумеется.

Гетти потеребил шляпу, которую не снимал даже в собственном номере.