Рыбкин зонтик

Неужели за обоими событиями стоит чей-то злой умысел? Причем если в случае с машиной кто-то неизвестный хотел убить Романа, и это почти удалось, — то кому могла помешать его тетка? Конечно, характер у нее был отвратительный, но за это не убивают… Если бы убивали за плохой характер, земля превратилась бы в пустыню!

И тут я вспомнила, что тетка Ара ночевала в этой квартире всего одну ночь, можно сказать. А я в той квартире жила долго, почти год. И если кто-то взорвал квартиру, то взрывал он меня…

От этой мысли я покрылась холодным потом.

Что упорно передавал мне Роман? Что мне угрожает опасность, что меня попытаются убить… Так, может, уже попытались? И тетя Ара погибла вместо меня? А что, мы примерно одного роста, она не толстая, убийство произошло ночью — мог ведь убийца обознаться в темноте?

Бред! Это был самый настоящий несчастный случай! Нечего выдумывать всякую криминальную ерунду! Кому нужна моя смерть? Кому я могу мешать? Я придала излишнее значение словам Романа — словам человека, находящегося в тяжелом состоянии и вряд ли способного связно мыслить… Да у него вообще амнезия! Он собственного имени не может вспомнить! Упорно повторяет одну и ту же безумную фразу — «Я не Роман»!

Я отбросила свои страхи и помахала проезжавшим «Жигулям».

Машина остановилась, я сказала адрес, договорилась о цене и села.

Откинувшись на сиденье, бездумно уставилась вперед.

За последние дни больше всего денег у меня уходит на машины до больницы и обратно, и деньги тают на удивление быстро… надо что-то делать, искать новую работу…

Я случайно бросила взгляд в зеркало заднего вида.

За нами ехала «девятка» редкого цвета «баклажан».

В этом не было ничего необычного, но я сегодня уже не первый раз видела эту машину. Когда два часа назад ехала в больницу — точно такая же «девятка» попалась мне на глаза…

Мой водитель включил радио «Шансон» — любимую программу всех шоферов. Почему им так нравится вся эта тюремная романтика, прочувствованные письма из зоны, хриплые, простуженные голоса исполнителей блатных романсов — ума не приложу, но факт налицо — большинство профессиональных водителей слушают эту программу.

Наша машина проехала перекресток, резко повернула. Я осторожно взглянула в зеркало.

«Девятка» по-прежнему держалась за нами как приклеенная. Ну что ж, буду считать, что этому странному водителю со мной просто по пути, буду и дальше успокаивать себя всякими отговорками, ссылками на несчастный случай… А что еще мне остается? Признать правоту забинтованного, как мумия, человека, поверить, что мне угрожает серьезная опасность, что кому-то нужна моя смерть и они ни перед чем не остановятся…

Но тогда мне придется поверить и в то, что он говорит чаще всего, — что он не Роман. А это уж полный бред. Ведь это его собственная машина, которую он так оберегал и не давал никому, и ездил на ней только сам, ведь это именно она не вписалась в поворот и рухнула в овраг…

На следующий день у меня была назначена встреча с доктором Сергеем Михайловичем.

Врач, как всегда, торопился. Глаза, воспаленные от постоянного недосыпания, глядели на меня недовольно и озабоченно.

— Что я могу вам сказать? Чудо уже то, что он жив. При таких травмах, при такой огромной площади ожогов это удивительно. В сознание он не приходит, хотя приборы показывают постепенную нормализацию всех процессов органической деятельности…

— Не приходит? — удивленно протянула я, вспомнив свои ночные беседы с использованием азбуки Морзе.

Выходит, только со мной он идет на контакт, а от всех остальных скрывает, что давно уже пришел в сознание… Ну, раз он так об этом заботится, я его тоже не выдам…

— Сами понимаете, — продолжал Сергей Михайлович, — больница у нас небогатая, с медикаментами сложности… Даже когда на начальном этапе лечения нужна была кровь для переливания — а у вашего мужа редкая, четвертая, группа, — мы и то с трудом ее раздобыли…

Доктор продолжал жаловаться на устаревшее оборудование, на недостаток лекарств и техники, а я плохо слушала эти жалобы: что-то в его словах зацепилось за мое сознание, что-то удивило меня…

Вовсе не то, что Сергей Михайлович назвал Романа моим мужем — какое ему дело до штампа в паспорте, если женщина навещает мужчину в больнице — она или жена, или мать, а на мать я никак не похожа.

Нет, меня взволновало что-то совсем другое…

«У вашего мужа редкая, четвертая, группа крови…»

Четвертая группа крови? Но Роман как-то к слову сказал, что у него та же самая группа крови, что и у меня, — первая, самая распространенная… Что же это такое? Сергей Михайлович, конечно, не может ошибаться, он делал Роману переливание крови, а уж для этого обязательно нужно знать группу… Значит, ошибался Роман? Или не ошибался, а нарочно вводил меня в заблуждение? Но это тоже как-то странно… странно и глупо.

Неожиданно мне пришло в голову, как можно просто и быстро проверить, какая у Романа группа крови.