Рыбкина на мою голову

– Давай уйдем отсюда? – спросила прежде, чем осознала, что несу. – Я только Касю заберу, и уйдем, м? Давай? – клянусь, я чувствовала, как в этот момент загорелись мои глаза. А улыбка сама собой растянулась на губах.

– Ты уверена? Влада, это твоя выставка, и…

– И сколько их еще будет! – перебила я нетерпеливо. – Ну, так что? Уйдем? – спросила и замерла в ожидании ответа. Мне было важно услышать его “да”, услышать откликающееся в моем сердце согласие. Увидеть, как в ответном жесте загораются лукавством глаза Жарова.

И я увидела.

Всего пара тяжелых ударов моего сердца, и я увидела, как медленно расцветает улыбка на его губах. И услышала:

– Жду тебя у входа, Пух.

А затем ощутила легкое прикосновение его губ к моей щеке. Горячий, больше дразнящий, нежели успокаивающий поцелуй. Но большего мне было и не нужно. Пока что.

И как только Жаров зашагал в сторону выхода, я подорвалась с места и, совершенно не обращая внимания на высокие каблуки, понеслась сломя голову в сторону кабинета администратора. В этот момент я была не просто окрылена, я впервые в жизни воспарила от счастья.

Влада

В этот вечера мы гуляли. Много и долго. Бродили по уютным вечерним улочкам Парижа и разговаривали. Наверное, впервые за все время нашего знакомства разговаривали много и обо всем. О моей жизни, о Пашиной жизни, о Касе, фотографиях и прочее, и прочее. Обо всем, но не о реальных причинах приезда Паши и не о “нас”.

Могу ли я питать какие-то надежды после его сегодняшнего появления? Не знаю, но, думаю, да. И от этого на душе становилось во сто крат светлее и теплее. Тем более, когда я все чаще и чаще ловила на себе обжигающий взгляд Паши в сопровождении с соблазнительной ухмылкой.

И да, теперь я понимаю, почему на него так падка женская половина. Не влюбиться в такого, как Жаров, просто невозможно. Даже если он дракон-надзиратель. А уж когда он включает в себе режим учтивого, галантного джентльмена, так и подавно можно потерять голову!

И я теряла. Снова, и снова, и снова, раз за разом в этот вечер, Рыбкина расплывалась счастливой розовой лужицей, напрочь оставляя все прошлые обиды и недопонимания.

Ну, вот зачем дуться? Да, не поняли друг друга тогда. Да, Паша – дракон. Да, я пережила не самый легкий год из-за разбитого, как мне казалось, сердца. Но по факту-то, выходит, что нет. Что никто его и не разбивал! Просто Паше нужно было время, чтобы смириться со своими чувствами. А мне, чтобы, как странно бы это ни звучало, – немного повзрослеть. И да, я считаю, что я повзрослела за этот год. А вот Жаров так не считает. И с улыбкой мне это и заявляет, когда я забираюсь на бортик и, балансируя руками, стараясь с него не свалиться, шагаю вперед:

– Влада, убьешься, – хохочет Паша, не отходя от меня ни на шаг, следуя рядом по ровному асфальту, как тень. Верный защитник, готовый в любой момент броситься спасать бедовую девчонку.

– А вот и нет, я уже столько раз проделывала этот финт и не убилась же, – умудрилась я пожать плечами, прикусывая язычок. Ну, не признаваться же, что опьяненное от его приезда тело отказывается держаться ровно, а ноги шатаются.

– И на каблуках?

– Исключительно на каблуках! – засмеялась я, и…

Да, Жаров оказался прав, нога неудачно подвернулась, и я стремительно полетела вниз, только и успев, что взвизгнуть. Приземлилась бы филейной частью на асфальт, если бы не Паша, вовремя сориентировавшийся и подхвативший меня на руки. Оказавшись так волнующе близко, что дыхание снова перехватило.

Миллиметры между нашими лицами, и ровный стук сильного сердца у меня под ладошкой. Хотя нет, почему ровный? Истошный, будто мужчина взволнован не меньше моего. Время вокруг остановилось, люди исчезли, остались только мы, Париж, ночь и разноцветные блики фонариков.

– Ты все еще маленький, – начал Жаров, – беззаботный, – сказал, подавшись еще чуть ближе, так, что его дыхание жаром опалило мои губы. – А главное…

– Дай угадаю: капризный? – перебила я, обвивая мужскую шею руками. Запуская, как когда-то мечтала, пальчики в темную шевелюру мужчины.

– Еще какой капризный! Ребенок! – нарочито укоризненно вздернул бровь дядя Паша. А я не удержалась. Вот не удержалась и все тут. Даже подумать не успела, как будет расценен следующий жест, но в одно мгновение чуть наклонилась вперед, через жалкие миллиметры, и… поцеловала Пашу. Зажмурилась и прижалась своими губами, к его, не ожидавшим такого поворота событий, губам.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Я почувствовала, как Паша сильнее сжимает удерживающие меня руки и отвечает на мой невинный поцелуй. Нежно, страстно и так сладко, что кругом голова. Полностью перехватывая инициативу и абсолютно вышибая из головы переживания и лишние мысли. Дразня, играя, прикусывает легонько губу, и… м-м-м!

Но длится этот второй наш поцелуй недолго, и Паша отстраняется, утыкаясь лбом в мое плечо. Тяжело дышит, но на ноги меня ставить не торопится.

– Ты сведешь меня с ума, Рыбкина, – слышу тихий шепот в районе плеча, и горячее дыхание обжигает нежную кожу, а его губы касаются в легком поцелуе.

Ой… как щекотно побежали по телу мурашки, от самых пяток до макушки.