Рыбный промысел в Древней Руси

Технический арсенал древних рыбаков был достаточно разнообразен: ключные и колющие орудия, сети, запорные системы и ловушки. Железные крючки крупных размеров (до 10 см длиной) указывают на лов больших хищных рыб – сомов, щук, судаков, а также осетров и сазанов. Как отмечалось выше, на более поздних памятниках набор крючков отличается некоторым разнообразием форм. Найдены экземпляры с бородкой или без нее, с петлей или лопаточкой на конце для крепления лесы. По-видимому, каждый из них употребляется для ловли соответствующего вида рыб. Такими крючками вряд ли снаряжались обычные удочки – они более пригодны для приспособлений вроде современных жерлиц и донок. Вполне вероятно, что славяне ловили менее крупную рыбу на деревянные крючки или крючки из шипов растений, когтей животных и птиц. Обнаруженные на некоторых поселениях железные зубья составных острог относятся к широко распространенному в древности, а кое-где и дожившему до наших дней типу составной трехзубной остроги. На Руси она получила повсеместное применение несколько позже – в X–XII вв. Острогами били рыбу на мелководье во время нереста или специально охотились за ней по ночам с огнем (лучом). Не приходится сомневаться, что до железных острог и наряду с ними употреблялись остроги с деревянными и костяными наконечниками. О конструктивных особенностях сетей позволяют судить главным образом сохранившиеся грузила. Большинство из них сделаны из глины (затем обожженной), невелики по размерам, имеют шаровидную или несколько удлиненную форму и сквозное отверстие для нижней тетивы сети. Отсюда следует, что и сами сети не отличались значительной величиной. Более крупные грузила из камней или плюсновых костей коровы происходят с поселений конца I тысячелетия н. э. О небольших размерах сетей говорит и способ их изготовления. Они плелись с помощью нескольких костяных острий, а не вязались. Найденное на поселении Ханска в Молдавии такое острие было украшено гравированным рисунком рыб, птиц и самой сети[134]. Можно думать, что имелись сети как отцеживающие, так и объячеивающие, т. е. подвижные (бредни, невода) и неподвижные (ставные). Однако настоящих промысловых неводов не было. Их появление неразрывно связано с общим прогрессом земледелия, с широким распространением посевов технических культур.

Ведь для изготовления одной подобной сети требовались десятки пудов пеньковой или льняной пряжи. Для крепости ее смолили, на что уходило 2–3 бочки смолы, а затем дубили, проваривая вместе с ольховой или осиновой корой. Но даже при такой обработке и очень тщательном уходе невод редко служил больше одного сезона. Нелишне вспомнить, что в XII в. один невод входил в состав дани с целой волости. Поэтому не только практически, но и теоретически трудно допустить существование таких сетей в VI–IX вв. По всей вероятности, широко применялись загородки из кольев и прутьев с вставленными в них плетеными ловушками[135]. К сожалению, помимо данных лингвистики об этом свидетельствуют лишь косвенные факты. Деревянные предметы и сооружения редко попадают в руки археологов.

В результате изучения рыболовных орудий у восточных славян в период формирования у них классового общества складывается двойственное впечатление. Ассортимент средств добычи рыбы нельзя назвать примитивным. Но преобладающее место среди них занимают орудия индивидуального пользования, технически не всегда совершенные. С их помощью можно было обеспечить потребности в рыбе лишь очень небольшого коллектива людей. Правда, даже на том количественно незначительном материале, имеющемся сегодня, наблюдается определенный прогресс. К Х в. улучшается качество изделий, появляется специализация снастей, пополняется их набор. Другим показателем этого процесса служат сведения о местах и времени рыбного промысла. Рыболовством были затронуты различные водоемы: проточные и непроточные. Карась и линь – типичные жители стоячих вод – часто встречаются в ихтиологических находках. Даже небольшие водоемы привлекали к себе внимание. Именно вблизи озер и стариц в пойме Десны М. В. Воеводский отмечал кратковременные стойбища роменско-боршевского времени[136]. Рыбу ловили круглый год – не только летом, но и зимой сквозь лунки во льду. Лед пробивали железными пешнями. Массивные наконечники пешней найдены в Титчихе и на селище Лебёдка. Находки рыбьих костей и чешуи, иногда в анатомическом порядке, в хозяйственных ямах говорят об умении сохранять рыбу длительный срок. Ее, наверное, вялили, сушили, солили и сберегали мороженой.