Рыбы не знают своих детей

Рослый, широкий в плечах Егор стоял посреди комнаты как мальчишка, которого отчитывали за какие-нибудь дурные дела, и разглядывал носы своих огромных сапожищ. Постоял, помолчал, потом как-то виновато протянул:

— Вы уж извините, соседи… Мне бы самому сообразить… Через мою дурость у вас нескладуха вышла. Спасибо, что хоть вразумили.

Егор повернулся и ушел. Отец привстал, будто собираясь догнать соседа, потом только вздохнул тяжело и сел опять на свое место.

Они погнали меня спать, а сами остались в кухне. Я еще долго слышал, как они спорили за стеной, сердитыми, приглушенными голосами. По-моему, они в ту ночь и не ложились, потому что наутро я застал их там, где оставил — в кухне: лица у обоих красные, глаза усталые, воспаленные, волосы всклокоченные, как после драки.