Рыбы у себя дома

Недавно по долгу службы ясным ноябрьским днем пролетал я на вертолете низко над Амуром до Комсомольска и поразился: фарватером еще идет шуга, а просторные забереди, свежо припорошенные снегом, уже усеяны множеством рыбаков-махальщиков. В одном месте человек сто темнеет, в другом, неподалеку, — еще больше, а там их — и не пересчитать… Эти устье большого залива оккупировали, те заполонили выход к Амуру широкой протоки, а вот за поворотом — за высоким лесистым мысом — от правого берега до левого рассыпались неуемные и нетерпеливые по совсем еще слабой, ненадежной ледяной перемычке…

Сто километров пролетел, двести, а рыбаков не становилось меньше. Глядя на них, я думал о своем. Вспоминал. Размышлял. Много рыбаков я знаю, которые из года в год планируют свой отпуск на ноябрь, специально на лунки, и ждут его не дождутся чуть ли не год, копя в себе нетерпеливый рыбацкий азарт.

Известное дело: непересчетно прелестей в блеснении махалками вообще, а по перволедью — в особенности, потому что в это время и жор щуки, ленка, сига, тайменя отменен, и лед еще не толст, долбить его легко, и не холодно. Благодать во всех отношениях!

И теперь, уже в наши годы, когда рыбы даже в приамурских реках здорово поубавилось, счастливчики за ноябрьский день выбрасывают из лунок на лед немало крупных зубастых бестий…

Ах, эти лунки во льду!

Но не в одной лишь рыбе дело. Страсть рыбака не только в том, когда, где и сколько поймаешь и всегда ли будешь с добычей. Вот и махальщик-подледник. Он уже в сентябре ознобно волнуется и суетится, мечтает руку и душу усладить. Ему этот отпуск хочется использовать день в день, с полной отдачей, и потому он томительно и внимательно следит за погодой, за образованием льда.

Иной раз и сам ринется в воскресную разведку.

А что ни день, то крепче лед, и уже пора брать отпуск, и вот уже рыбак в дороге. В полной экипировке оглядывает давно знакомые картины… А когда выйдет на молодой чистый лед, облюбует место для лунки да радостно ударит пешней или крутанет буром, — считай, начался для него праздник, переполненный волнениями, ежеминутным ожиданием чудес, неистребимыми предчувствиями удачи…

Все бесконечные, иссушавшие душу заботы, неурядицы и неприятности позади, а вместо них со всех сторон и по всем статьям благодать: свобода, чистая природа, простор Амура-батюшки, друзья и единомышленники.

И сидит он рядом с темными крохотными овалами лунок в сверкающих россыпях ледяного крошева, и весь его мир, вся его душа в них, и пытается он мысленно заглянуть в безмолвный, но прекрасный мир под ним. Не выдерживая, на всякий случай стеснительно оглянувшись, он ложится на лед, затеняется с затылка воротником и рукавицами от света и завороженно заглядывает в то загадочное подледье уже не мысленно, а воочию.

…Тихо в подводном царстве, спокойно. Сквозь толстый слой отстоявшейся прозрачной воды каждая песчинка, каждый камешек видны. Ракушек, каких-то личинок-червячков можно различить, рыбешки полусонно проплывают. Блесны, положенные на дно, посверкивают… Но вот тенью надвинулась щука, ударила по нервам рыбака, и он торопливо, но осторожно берет махалку, поднимает блесну, подводит ее к самому щучьему рылу, шевелит… А та — ноль внимания. Только глазами ворочает да плавниками пошевеливает. Даже отошла на полметра… И вдруг — молниеносный бросок! Схватила блесну! Сжала челюсти!.. А в следующее мгновение она уже бьется-трепещет на льду у ног ликующего рыбака.

А через несколько минут, успокоившись да поделившись радостью с соседями, он снова рассматривает водный мир. Он вполне может увидеть, как уткнется в блесну осторожный недоверчивый сиг и начнет крутиться вокруг нее, обследовать. Или крупный чебак. Конь. А то наплывет этакой подводной лодкой громила-таймень и ляжет грудью на блесну…

Как много прелестей таит в себе рыбалка у лунок во льду! Вы только представьте себе: тихое утро лишь пробуждается, морозец ласково пощипывает раскрасневшиеся щеки, чистый воздух вливает в тело силу. Из-за синеющих вдали сопок солнце вот-вот выкатится… Вы следите, как оно радостно взбирается на небосвод, и тоже радуетесь… Оно медленно разогревает наступающий неясный осенний день, искрится во льдинах и льдинках, в снежинках и инее, в азартящихся глазах махальщиков. А шуга еще шумит и прет, и всякая рыба ищет покоя в затишных местах — таких, где вы теперь обосновались. Окопались у своих лунок, машете, настороженно прислушиваясь к ударам и толчкам по блеске. Вы весь в напряжении, в ожидании, вы в том особом волнующем состоянии, которое ведают лишь рыбаки-подледники.

И вот то один в поле вашего зрения резко привстает и взмахнет рукой и тут же сядет, довольно крякнув или в возбуждении потянувшись за куревом, то другой… И вдруг сзади доносится громкое с высоким звоном: «Дай-ка багорчик!..» Знать, таймень, желтощек, а не то матерая щука села на крючок.