Рычащие птицы. Комментарии к будням

– Да, позор!

– Стыдно, стыдно! (…)

Люди за соседним столом удивлялись нам. Должно быть, они думали, что параллельно расширению Евросоюза на восток уже начался австрокоммунизм. А мы вели свое: «Дармовщинка, дармовщинка», тьфу!

Лучше налейте всем еще по одной!

Глубокий взгляд

Недавно мы наблюдали одного мужчину за таким занятием: при сорока градусах в метро он несколько минут пялился на грудь сидящей рядом молодой женщины с расстояния сантиметров в тридцать. Это была не самая приятная сцена. (Для нас.)

Мужчина из хорошего офиса был в белой рубашке, открывающей вид на его подмышки, исполнял долг ношения галстука – возможно, самостоятельно на себя возложенный – и был аккуратно подстрижен. Серебристо-серый «дипломат» для бумаг симметрично лежал на его целомудренно сжатых коленях. Голову он держал скромно склоненной вперед. Но глаза похотливо косились в сторону, пока не добрались до края легкомысленного выреза, где, утратив самоконтроль, забрались под майку. Там они и остались. От возбуждения рот мужчины приоткрылся, и нашим взглядам предстал кончик его языка.

Чтобы справиться с визуальным переживанием, ему приходилось громко пыхтеть. Именно это его и выдало. Молодая женщина рывком повернулась вбок, заметила, что происходит, и воскликнула так, что слышно было всем сидящим вокруг: «Да хорошо ли вам?» До этой минуты было очень хорошо. Теперь больше нет.

Долой мошкару!

В каждом живом существе есть что-то милое. Комар, например, держит нас летними ночами в бодром состоянии и добивается того, чтобы мы хлестали себя по щекам, а это помогает нам прийти в чувство. Не укус комара доводит нас до безумия, а его роковая акустическая прелюдия. Когда это пронзительное гудение смолкает, мы знаем, что он снова взялся за дело.

Защита от комаров? Не существует. С момента вступления в силу запрета на ношение паранджи мы окончательно отданы на съедение этим насекомым. А чтобы комар сразу знал, где мы находимся, мы охотно применяем «Аутан» и похожие соки, соусы и супы. Вне всякой конкуренции мы хотим сегодня представить хирургический флакончик, который несколько дней назад был замечен и приобретен в киоске на Миконосе. Он называется «солатан» и способен на следующее:

«Этот лосьон отпугивает мошкару и помогает спать. Необходимо обрызгать лосьоном оголенные участки кожи. Лучше сначала обработать кожу лосьоном, а потом наносить макияж. Избегать попадания лосьона в глаза и на губы. Держать флакон вдали от детей».

Инструкция по применению: читать три раза в день. Тогда комар носа не подточит.

Сдвиг во времени (I)

Сегодня мы предадимся (или по крайней мере я предамся и сердечно приглашаю вас последовать моему примеру) мыслям о старении, или, поскольку оно, к сожалению, всегда в какой-то мере уже наступило, о постарении.

Несколько дней назад Томас Р. обратился ко всем коллегам в офисе с общим вопросом-предложением, не хочет ли кто-то из нас сделать кое-что, чего сам он сделать не может. Ни один из нас даже головы не поднял от своего монитора. Двое или трое пролепетали нечто более-менее вежливое: «Я – нет». Или: «Я не могу». Или: «У меня, к сожалению, нет времени». Короче: вопрос, судя по всему, не только вышел за рамки повседневности, но даже не задел нас, даже не коснулся.

А ведь еще лет десять назад мы бы оказали этому коллеге полную душевную поддержку и даже спонтанную помощь. Мы бы глаз с него не спускали. Но мы постарели. Приходили и уходили мосты поддержки, с них свисали веревки, на которых бесконечно растягивалось свободное время, и любая акция была лишь расслаблением. Теперь мы дошли вот до чего. Томас Р. спросил: «Кто-нибудь из вас хочет в четверг вместо меня прыгнуть с Дунайской башни?[53]» И никто даже бровью не повел.

Сдвиг во времени (II)

Несколько дней назад мы здесь говорили об эмоциональном ожесточении нравов, испорченных индустрией развлечений. Наш коллега Томас Р. спросил: «Никто не хочет в четверг прыгнуть вместо меня с Дунайской башни?» И никто не отреагировал.

В среду в нашем офисе произошел похожий случай. Андреа В., прочно стоящая на почве реальности, спросила: «Не хочет ли кто-нибудь вместо меня завтра взлететь на воздух?» Никто не вызвался. А один, казалось, уже не мог ждать до завтра и готов был взорваться прямо сейчас. (Его как раз терзал кто-то звонивший.) Остальные не проявляли эмоций, уткнувшись в свои мониторы. Адреа сделала вторую попытку в отделе внешней политики: «Кто хочет завтра полететь на вертолете?» Один пробормотал: «Я – нет». Другие солидарно промолчали. Третья попытка была предпринята на территории отдела внутренней политики: «Не хочет кто-нибудь полетать на вертолете над Рецем?» Наконец-то. Один коллега отрывает взгляд от компьютера: «Полетать на вертолете?» Андреа: «Да, с министром Шейбнером». Коллега: «Ах, вон что». (Снова опускает взгляд на экран.)

Не примите на личный счет, господин министр. Журналисты обладают стойким иммунитетом против приключений. Одной поездки в год на лодке с Михаэлем Хойплем[54] – достаточно.