Рыночные силы

– Майк Брайант сделает то, что ему было велено. В этом разница между ними, и тебе не стоит о ней забывать. А теперь хватит о Фолкнере. Я вернусь в Лондон послезавтра. Можем встретиться и обсудить.

Недовольная трескотня. Тишина.

Хьювитт повесила трубку и ухмыльнулась сама себе в мрачной тишине.

Глава 14

– Насмотрелась?

Эрик Нюквист поднялся и поднес треснутый пульт ближе к экрану. Несколько раз слабо мигнул красный огонек – титры по-прежнему убегали вверх, наложенные поверх съемки с воздуха, которая запечатлела останки накамурских машин. Наконец Эрик плюнул на неработающий пульт и вручную нажал голубую кнопку выключения на экране. В слабом остаточном свечении монитора он взглянул на дочь. Карла сидела, сжимая в руке бокал, и глядела туда, где недавно было изображение.

– Герой дня, – пробурчал Эрик. – Боже, какая ирония. Покроши несколько человек, чтобы максимизировать прибыль неоколоний, находящихся на другом краю земного шара, и ты чертов герой.

– Отец, – устало сказала Карла.

– Ты же ее слышала. Настал твой звездный час, Крис. А твой дражайший муженек сидел и лыбился как мормон. «Я бы не стал этим заниматься, Лиз, если бы не любил свою профессию». Боже правый!

– У него не было выбора. Женщина, которая сидела слева, – его босс, и из того, что я слышала, она уже его невзлюбила. Что оставалось делать? Если бы он отступил от своей роли, скорее всего, лишился бы работы.

– Знаю.

Эрик подошел к столу, который служил ему баром, и стал смешивать себе очередную порцию водки с апельсиновым соком.

– Это мы проходили. Но порой имеет смысл отстаивать принципы, знаешь ли.

– Ага, в курсе! – Неожиданно даже для себя рявкнула Карла. – Только куда в итоге привели тебя твои хваленые принципы?

– Давай-ка посмотрим, – Эрик ухмыльнулся в стакан, куда наливал водку. Он спровоцировал дочь, а теперь шел на попятный. Его любимая игра, когда они выпивали. – Меня арестовали по закону о корпоративных коммуникациях и держали без суда, все мои так называемые друзья и коллеги отвернулись от меня, все редакторы новостей страны внесли меня в черный список, мне отказали в кредитном рейтинге. Я потерял работу, дом и надежду на будущее. Ничего, с чем твой Крис не мог бы справиться. Проблема в том, что ему не хватает прозорливости, чтобы все это реализовать.

Карла улыбнулась против воли.

– Что? Понравилось? – Эрик поднял бокал в ее сторону. – На этот раз я все выдумал. Твое здоровье.

– Твое здоровье, – она едва пригубила водку.

Пока шел новостной репортаж, она осушила бокал наполовину, теперь алкоголь стал теплым.

– Пап, почему ты здесь живешь? Почему не вернешься в Тромсё?

– Каждый день встречаться с твоей матерью на центральной улице? Нет уж, спасибо. Я и так постоянно испытываю чувство вины.

– Тебе известно, что большую часть времени она в разъездах.

– Хорошо, поправка – видеть ее каждый раз, когда она возвращается после особенно успешной презентации книги или лекций, – Эрик покачал головой. – Не думаю, что мое эго выдержит подобное. И потом, после того, как я столько лет провел вдали, у меня там и знакомых не осталось.

– Хорошо, ты мог бы переехать в Осло. Вести там свою колонку в газете.

– Карла, но я уже веду свою колонку в газете, – Эрик махнул в сторону пошарпанного компьютера, стоявшего в углу. – Видишь? Из него торчит провод, которой идет в Норвегию. Просто потрясающе, какие возможности дают сегодня технологии.

– Заткнись, пап.

– Карла, – его голос зазвучал серьезно, без насмешки. – Что изменится, если я перееду туда? Цены здесь не настолько высокие. Даже если учесть зональный налог, отправка имейлов стоит дешево, и несколько статей, что я отправляю за месяц, не съедают огромную часть моих доходов. Хорошо, жил бы я в Осло, ходил пешком на работу и экономил деньги на электронной почте – но все сэкономленное тратил бы на теплые носки.

– Не преувеличивай, там не так холодно.

– Ты, похоже, забыла.

– Пап, – ее голос стал мягче, – я была там в январе.

– А-а-а.

В одном-единственном угрюмом слоге Карла услышала боль. Эрик специально посмотрел дочери в глаза.

– Навещала мать?

Карла покачала головой:

– Времени не хватило. Кроме того, она вроде была в Новой Зеландии. Крис возил меня на шоу «Зимние колеса» в Стокгольм, а на обратном пути мы отправились посмотреть Согнефьорд[9]. Крис там не бывал.

– И было не холодно? Да ладно, Карла. Пускай я не могу летать в Норвегию, когда моей душе заблагорассудится, но не так давно я там был.

– Хорошо, было холодно. Да, было холодно, но, папа, там… – Карла не закончила фразу и обвела рукой комнату: – Пап, ты только взгляни на это место.

– Да, знаю, давненько не прибирался, но…

– Ты же знаешь, я не об этом!

Эрик какое-то время молча смотрел на дочь. Затем подошел к окну и отдернул потрепанную занавеску. За окном что-то горело – в отблесках пожара на потолке скакали тени их фигур. Сквозь тонкое стекло доносились крики.

– Да, – вкрадчиво сказал он. – Я знаю, о чем ты. Вот об этом. Только британцы способны привести город в такой упадок. И я – пятидесятисемилетний старик, застрявший в этом убожестве.

Карла избегала смотреть ему в глаза.