Рынок

— Не волнуйся, пока не сплющил я его. Спрятан в надежном месте, даже очень надежном. Может быть, даже в канализационном люке. Плакал он, хоть и протрезвел, а ведь раньше говорил, что майора ему хотели дать. Но все же умудрился укусить меня, когда я его взял. Что ж и это поступок — как–то сопротивлялся. Ждешь, когда скажу, почему Москвичева взял? Вы, следаки, любопытные. А я скажу… Наша химия — она какая. Окраина города, рядом лес. От него самая тоска. Вонючая речка, за ней — деревянные домики. Я тружусь кочегаром в жилзоне. Трудился, точнее. Привилегированная должность у нас. К тому же в котельной одиночество и это благо, одиночества в заключении не хватает. Вчера вдруг пришел ко мне в котельную друг, тоже ветеран, знакомый еще с Югославии. Внимательно слушаешь, барышня? Думаешь, в моем новом деле эти показания пригодятся? Ладно, надейся! Был повод, юбилей, много лет назад случилось одно событие в некой стране. Друг даже не водку принес, а коньяк. Выпивали культурно, не торопясь, с серьезной закуской. Передал мне крест за те прежние дела, сам мне его надел. Выпили, вспомнили былое. Потом на спиртной запах двоих зеков принесло. Слетелись, как мухи на это… На варенье. Про фамилии этих прилетевших промолчу, хотя вы их все равно найдете. Неплохо посидели, а потом внезапно появился этот чумидон Москвичев, еще пьянее, чем мы. Сразу покатил баллон, тарелки стал бить. Но мой друг его быстро загасил. Удар в торец, миску с килькой в томате о морду его размазал. Внушительно объяснил кто тот есть против настоящих ветеранов, прогнал. Потом сам ушел. Где–то ходил Москвичев, затем вернулся, стал грозить мне разными карами. Ну а я, типа, раб, обязан молчать. Сорвал крест с груди, бросил в кучу угля. Я кинулся искать, потом эти двое зеков стали помогать. Темнеть уже стало. Москвичев мне угрожал, гнал с этой угольной кучи, но я его посылал, не уходил. Только не нашел крест, хоть до самого позднего вечера провозился, в уголь закопался. Может, зеки прихватили, они вообще–то быстро ушли. Ты, Освальдовна, может, записываешь уже?.. В общем, остался я потом один. Сижу, думаю и лопату точу. Потом бросил ее, пошел в общагу. Вижу, дверь в гараже Москвичева настежь открыта, там свет горит. Капот у машины открыт, а потом смотрю, сам Москвичев в салоне спит. Постоял я, подумал, глядя на него. Долго думал, секунд пять, затем повернулся и пошел назад, в котельную…

— За лопатой? — спросила Бригита.

— За ней. На лопату этого гондольфа взял, но и кулаком по морде сильно огорчил. С таким наслаждением. А что, Освальдовна, твои хозяева, самое ментовское начальство рядом с тобой? Рукой водители? Мне есть, что им сказать.

— Начальства кругом полно, — ответила она. — Даже генерал Бакалов из управления МВД тобой занялся. Он сейчас в ЦОРМе.

Елисей знал, что ЦОРМ, если произносить это не торопясь, — центр оперативного радиоуправления. Набитый техоборудованием, туда стекается информация, звонят терпилы по телефонам и патрульные с мобильными радиостанциями. В ЦОРМе следят за видеоданными с камер наблюдения, и оттуда начальство управляет нарядами.

— Этот диктор–программист слышит меня? — спросил Курощупов. — Дай–ка ему трубку, барышня!

— Слушай, — сказал Курощупов Радисту. — Соедини меня с этим ЦОРМом, со всеми генералами. Хочу учинить им всем радиоинтервью, есть при мне кое какие слова.

Радист почему–то кивнул, хотя Курощупов этого не видел:

— Сейчас, сделаем свежую связь.

— У вас на рынке возможностей для этого полно, — произнес Курощупов. — Я видел в киоске рации диапазонов PRM и LPD с гарнитурой, спутниковые телефоны. А лучше всего — всякие радиостанции спецсвязи. Посмотри, у тебя там возле компа кабель брошен, фидер снижения, я его из киоска принес. Что ты ищешь, шуршишь?

— Усилитель.

— А чего его искать? У компа же есть. Ладно, не суетись, просто включи меня погромче и позвони в этот ЦОРМ. Номер его, надеюсь, не надо напоминать? Я ментов слушать не стану, мне не надо.

Радист несколько раз нажал на одну кнопку факса, потом набрал номер 02 на своем мобильном телефоне и положил его рядом с трубкой.

— Эй, менты, — совсем громко зазвучал голос Курощупова. — Это я, Фантом с рынка. Дайте мне какого–нибудь генерала! Ну что, слушаешь? Так вот, слушай: Москвичев живой и укрыт в очень надежном тайнике. Вам его никогда не найти. Желаете увидеть его таким же живым — дайте мне возможность уйти. Даже улететь. Жду вертолет. Чтобы стоял утром, когда рассветет, на крыше центрального торгового зала. И еще, хочу, чтобы вертолет обязательно был голубого цвета — таков мой каприз. Не вздумайте дергаться, ведите себя тихо, а то мгновенно дубка, как цыпленка, пером зажалю. Все! Эй, программист, выключай свой ЦОРМ.

— Отключил, — сказал тот, выключил мобильный и положил его в карман. — Здесь говорят, что какое–то абсурдное преступление выходит у тебя.

— Подожди, еще абсурднее будет. У меня с местью конкретно. Так долго во мне ярость давили! Какое это счастье — вцепиться в горло врагу, за это ничего не жалко, я так гоню. Так веселее пропадать, красивше.