Рысь

Геллерт бормотал что-то неразборчивое, раскрыв дверцу кухонного шкафа, в то время как Хильтбруннер изучал карту на мониторе Геллерта.

– Я еще не все ареалы отметил, – словно извиняясь, произнес Геллерт. – А с Балу я вообще не уверен, что стоит какие-то границы чертить. Блуждающее Яичко успел побывать более чем в семидесяти долинах.

– Начерти, даже если это не замкнутый ареал. Так мы хотя бы увидим, какой путь Балу проделал за последний месяц.

Геллерт услужливо кивнул.

Хильтбруннер отвернулся и, окинув гостиную властным взглядом, подошел к стене с шестью картами. Искалеченной бабочки на подоконнике рядом с телефоном он не заметил. Зато обратил внимание на черные булавки, которых прежде не видел.

– А это что за черные штуковины? – спросил он.

– Это идея Геллерта, – прокомментировал Штальдер, вышедший из своей комнаты, чтобы поискать в рюкзаке билеты на ночной поезд. – Каждой убитой рыси по памятной черной булавке.

Хильтбруннер вопрошающе взглянул на Геллерта.

– Не по памятной, а просто – по булавке, – поправил Геллерт. – Чтобы мы видели, где орудуют враги рысей.

– Беньямин нашел себе новую подработку, – сострил Штальдер. – Оперативником угрозыска. Работает под прикрытием.

Не слушая Штальдера, Хильтбруннер внимательнее присмотрелся к местам, обозначенным булавками. Прижав палец к карте, он провел им от булавки вдоль дорожки к дому Ханса Рёлли.

– Ты еще ломаешь голову над отравлением Рены? – спросил Хильтбруннер.

– Вообще-то нет, – ответил Геллерт. – Но помнить об этом месте не мешает.

– А где булавка для отрубленных лап?

– С краю. Рядом с той, что обозначает взлом машины.

Хильтбруннер ничего не знал об этом инциденте и внимательно выслушал, что ему рассказали.

Вытащив булавку с края карты, он с озабоченным лицом держал ее между большим и указательным пальцами.

– А еще такие есть?

– Ждешь, когда еще одну рысь подстрелят?

– Нет-нет, мне для Зико, он ведь тоже получил свою порцию дроби.

– На полке, справа, рядом с зарядниками.

Хильтбруннер взял черную булавку, нашел Блуменштайн и попросил Штальдера показать, где тот обнаружил Зико.

– И еще вопрос… – Хильтбруннер отвернулся от карты. – Как поживают наши дамочки?

– Дамочки? – переспросил Геллерт.

– Кто из самок остается на месте?

– Детенышей Раи скоро можно будет маркировать, – сказал Штальдер, уже с билетами в руках. – Юля отпадает, а через неделю после Раи будет Мила – у Берентритта, в начале Иффигтальской долины, и Кора – под Шопфеншпицем, у деревни Яун. Местоположение Раи удалось определить с помощью трехточечной пеленгации: она на задворках Лауэнена, на крутом обрыве, неподалеку от озера.

Хильтбруннер принялся искать булавку Раи на карте, быстро нашел ее и стал рассматривать обрыв у Тунгельшуса. На нем было написано «Хольцерсфлуэ».

– Вот будет приключение!

Хильтбруннер спросил, когда они собираются маркировать рысят. Штальдер, уже возвращаясь к себе в комнату, сообщил, что начинать можно на днях, а когда именно, ему все равно. Важно только, чтобы не было столпотворения. Сказав это, он посмотрел на Геллерта в ожидании услышать что-нибудь о планах Нади Орелли лично фотографировать детенышей.

Геллерт, однако, промолчал.

Склонившись над своим календарем, Хильтбруннер предложил последнюю пятницу июня. То есть через пять дней.

– Ты же будешь еще в Копенгагене? – спросил Геллерт.

Штальдер тоже уткнулся в свой календарь. Да, вернется он, скорее всего, лишь в субботу. Но ему и не обязательно присутствовать. Усыплять во время маркировки не надо.

Они договорились встретиться в последнюю пятницу июня в Гштаде на парковке перед Виспилегратом.