Рысь Господня

– Пьер! Пьер, чтобы тебя на том свете черти задрали! – Голос у Магды сильный. Если она начинает кричать, то с легкостью затыкает соседку, чей противный голос стал притчей во языцех всех жителей этой улочки.

– Ох, святые угодники… – тяжело вздохнул слуга и отложил нож в сторону.

Некоторое время он настороженно слушал, надеясь, что его товарка затихнет или обратит свой взор на нечто более близкое и доступное для расправы. Например, на жирную курицу, купленную этим утром, которой суждено обратиться в суп.

– Пьер! – Крик повторился, а из дверей дома вышла сама Магда. Она подбоченилась, что служило очень плохим знаком для нашего тихони.

– Что? – обреченно выдохнул он.

– Какого, прости меня Господи, дьявола ты расколотил кувшин?

– Кувшин?! Да я в глаза его не…

– Наш хозяин, дай Бог ему здоровья, для тебя, бездельника, его покупал?!!

Жалкий лепет Пьера, призывавшего в свидетели всех святых, не убедил Магду. Она, судя по всему, собралась вывести негодника на чистую воду. Не оставалось ничего другого, как повернуться и прийти на помощь моему слуге.

– Успокойся, Магда. Этот кувшин разбил я.

– Простите, сударь. Я только…

– Ступай, возьми деньги и купи новый.

– Разумеется, сударь. – Магда кивнула и отправилась обратно в дом, бросив суровый и подозрительный взгляд на Пьера, которому, по ее глубокому убеждению, просто повезло. Да, этот малый, который кулаком может убить быка, до смерти боялся Магды. Он перевел дух и даже перекрестился. Парень на самом деле не виноват. Признаться, я тоже не разбивал этого кувшина, но не говорить же про это служанке?

Дело в том, что…

Нет, пожалуй, начну обо всем по порядку.

Неприятность, которая обрушилась на меня и шевалье де Брега, заставила в который раз отложить путешествие в деревню, откуда прибыл оборотень, убивший священника и монаха из святой обители. Судя по одной фразе шевалье, про деревню он узнал от отца Раймонда.

Орландо пропал на целых три дня, но я надеялся, что он не забыл о моем решении помочь в освобождении Ван Аркона. Ждал, что шевалье даст о себе знать и я смогу не только оказать услугу, но и попросить совета в одном очень непростом деле, которое меня изрядно тревожило.

Спустя сутки после завершения нашей пирушки в заведении Гая Григориуса судьба подбросила еще одну загадку, на которую я не смог найти ответа. Это были сны, а если быть точным, один и тот же сон, который приходил ко мне каждую ночь.

Светловолосая девушка…

Она являлась ко мне и молча садилась напротив. Лицо незнакомое, но я точно знал, кто она такая. Та самая мученица, останки которой мы нашли в подземелье […]

…[женщ]ине лет двадцать. У нее красивое лицо и добрые, но очень грустные глаза, цвета небесной лазури. Одежда… Увы, я не могу описать. Все мое внимание приковано к лицу. Она смотрела так, будто ждала каких-то вопросов или слов ободрения. Потом, словно обессилев от моей нерешительности, прятала лицо в руках, а узкие плечи содрогались от сдерживаемых рыданий. Мне хотелось что-то сказать, но тут она поднимала голову и я видел вместо лица обнаженные кости черепа! Черепа, в зубы которого забит плоский речной камень! Я кричал от ужаса и просыпался, мокрый от пота и совершенно измученный видением, которое повторялось каждую ночь.

Не прошло и двух дней, как ночной кошмар дополнился вполне реальными ужасами. В моем доме начали твориться непонятные вещи. Билась посуда. Трофейный меч, висевший на стене спальни, оказывался на полу. Кошелек, лежавший на столе, оказывался раскрытым, а монеты были разбросаны по полу. Кроме этого […]

…[Сла]ва Богу, что эти непонятные странности происходили в тот момент, когда ни слуг, ни меня не было в доме. Таким образом, я мог сохранить происходящее в тайне и выиграть немного времени, дабы собраться с мыслями и найти способ, как избавиться от беспокойной гостьи, обратившейся за помощью столь невероятным образом.

Как я понял – поначалу душа убиенной женщины пыталась привлечь внимание во сне, а потом рассердилась и начала буйствовать. Пусть и осторожно, еще не тревожа остальных, но кто знает, чем это могло закончиться? Признаться, я устал и обессилел, а отдых, дарованный нам Богом, превращался в еженощный кошмар.

Шевалье де Брег появился через четыре дня. Он вошел в двери и уселся за стол с таким видом, словно мы расстались несколько часов назад.

– Однако, Жак, вы скверно выглядите! – сказал шевалье и бросил перчатки на стол.

– Добрый день, Орландо.

– Я бы предположил, что вы опять бражничали, но хочу верить в ваше благоразумие.

– Боже меня упаси! – вздохнул я. – Рад вас видеть, шевалье.

– Это сказано таким тоном, что иной бы усомнился в этой радости. Что-то случилось?

– Как вам сказать… – замялся я.

– Надеюсь, вы не впутались в очередную историю? Нет, я понимаю: молодость – время для приключений, но вам, Жак, грех жаловаться на недостаток развлечений.

– Даже не знаю, с чего и начать…

– Хм… Сдается, что дело не в куртизанках и выпивке. Так уж и быть – рассказывайте.

Орландо де Брег выслушал мой рассказ, поджал губы и даже поморщился: