Рысь Господня

– Это дознание для выявления примет, свойственных ведьмам, – пояснил де Брег.

– Дьявольские метки?

– Родимые пятна, бородавки и пятна, не чувствительные к боли.

– Не чувствительные к боли? Как так?

– Во время испытания палач Святого Трибунала прокалывает иглой каждую пядь кожи. Если кровь не выступила, то сие место считается невидимым знаком дьявола. Кроме этого, практикуется испытание плачем и водой. – Шевалье говорил четко и медленно, словно читал наставления. – Если во время пыток женщина не заплакала, она признается ведьмой. Если же силы ей изменили и показались слезы, то она признается ведьмой, ибо неисследимы пути Господни! Во время второго испытания женщину бросают в воду. Если всплывает, значит вода, как символ чистоты, отвергает грешное тело, а следовательно, ведьмовская сущность доказана.

– Но человеческое тело всегда…

– Довольно, Жак! – с хмурым видом отрезал шевалье де Брег. – Вы иногда забываетесь и начинаете рассуждать о весьма опасных вещах. Научитесь следить за своими языком!

– Простите, шевалье…

– Едва не проболтались во время беседы с рыжим купцом! Что вы намеревались сказать, Жак де Тресс?! Что мы видели седобородого старца и костел, который выглядел так, раздери меня дьявол, словно строители только что собрали свои вещи и ушли пить вино?! Ладно, не обижайтесь, – отмахнулся Орландо. – Признаться, я тоже выглядел не лучшим образом. Надо было выяснить про священника, не упоминая о его внешности. Дьявольщина. Пропади оно все пропадом…

Некоторое время мы ехали молча. Поднялись на холм и остановились. Озеро, подернутое легкой рябью, искрилось и переливалось серебряной пылью. Пахло подсыхающей на солнце землей. Весна…

– Это был призрак? – осторожно поинтересовался я. – Священник, которого мы видели на развалинах?

– Нет, – покачал головой де Брег и похлопал гнедого по шее. – Это искусно наведенный морок. Призраки выглядят иначе.

– Но это же колдовство!

– Самое настоящее, – подтвердил шевалье и задумчиво протянул. – Знать бы, кому здесь помешали? Причем этот неизвестный знал, что мы появимся, и успел подготовиться к нашей встрече!

После этих слов меня передернуло, словно от холода, а волосы на затылке встали дыбом. Я даже оглянулся, словно за нашими спинами могло скрываться нечто ужасное.

– Судите сами, друг мой… – продолжал рассуждать мой спутник. – Некто, очень сильный и могущественный, создал оборотня. Я уж не знаю, по какой причине, но этот колдун изрядно постарался! Глупо подозревать, что простой рыбак так обидел чароплета, чтобы тот потратил столько сил на создание такого зверя. Зверя, который помнит своих обидчиков. Здесь нечто иное… Возникает чувство, что оборотня сотворили для особой миссии, которая никоим образом не связана с покушением на Ирэн де Фуа.

– Тем не менее зверя использовал шевалье Дампьер. Друг покойного барона де Мелло.

– Которого ждал аббат… Надо бы узнать, а не встречался ли Дампьер с настоятелем?

– Орландо, вы говорили, что отец настоятель ничего не знал про оборотня из Фортенси?

– Да, это правда.

– Или он сделал вид, что не знает, – после некоторых размышлений добавил я.

– Мы знакомы не первый год, и настоятель прекрасно знает, что я докопаюсь до правды. Нет, аббат Хьюго не так глуп, чтобы рисковать накануне получения епископского сана.

– Могу ли задать вам один вопрос?

– Разумеется.

– Вы… – Я замялся, но все же спросил: – Вы дружны и с отцом настоятелем, и с его преподобием отцом Раймондом. Несмотря на свою застарелую вражду, они полностью вам доверяют. Как такое могло случиться?

– Признаться, Жак, я даже не помню, как сложился такой порядок. Да, для аббата Хьюго я выполняю некие поручения, которые касаются нечистой силы, а он в благодарность разрешает мне изучать труды в монастырской библиотеке. Отец Раймонд часто получает от меня… – он усмехнулся, – пожертвования.

– Пожертвования?

– Я привожу ему нечисть, которая попадается в моих странствиях, а он расплачивается деньгами или интересными находками, найденными у колдунов и чернокнижников.

– Кто-то из них знает о вашем истинном… облике?

– Если бы это произошло, то я давно бы сгорел на костре, несмотря на дружеские беседы, обеды, ужины и споры на философские темы! Аббат Хьюго хороший экзорцист, но он плохо разбирается в оборотнях. Отец Раймонд и вовсе ничего не знает о нечисти. Его преподобие больше политик, нежели священник. Так что все просто, Жак! Все очень просто… Я выгоден нашим святым отцам, но не принадлежу к служителям Святой Церкви, а следовательно – не являюсь их соперником в извечной борьбе за власть. Полагаю, что они считают меня одним из ученых мужей, которые готовы на все, лишь бы узнать нечто новое. Не удивлюсь, если у отца Раймонда набралась изрядная охапка доносов, благодаря которым меня в любой момент можно отправить на костер. Разумеется, если я перестану приносить ему пользу.

– Неужели святые отцы никогда не пытались обратить вас на свою сторону?