Рысь Господня

После скромной трапезы, принесенной все той же похотливой служанкой, я собрал бумаги и направился в приемный зал, заполненный ежедневными визитерами, чья вечная праздность изрядно досаждала нашей доброй хозяйке. Выслушав доклад, Ирэн кивнула и неожиданно задала мне совершенно удивительный вопрос:

– Скажите, Жак, вы ведь знакомы с шевалье де Брегом?

– Да, конечно. – Я немного растерялся. – Счастлив считать его своим другом.

– Это прекрасно, когда… – она сделала паузу, – когда есть друзья. Друзья настоящие, а не мнимые, готовые клясться в своей дружбе, но вершащие подлости за вашими спинами. Жак, я много слышала о шевалье де Бреге, но не имела удовольствия с ним встречаться. Как такое могло случиться?

– Это не совсем так… – смутился я.

– Что вы имеете в виду? – удивилась графиня.

– Простите, ваше сиятельство, за мою дерзость, но если вспомните ваш приезд в Баксвэр, то наверняка припомните и двух всадников, которые повстречались вам у городских ворот…

– Черноволосый и зеленоглазый мужчина на гнедом жеребце, – сразу же ответила Ирэн.

– Да, вы правы, – ответил я, очень удивленный ее внимательностью. – Это и был Орландо де Брег.

– С ним был какой-то юноша. – Она прищурилась. – Неужели это были вы?

– Да, ваше сиятельство.

– Как тесен мир… – протянула графиня и посмотрела в окно. Она долго молчала, а потом кивнула своим мыслям и улыбнулась. – Признаться, я слегка удивлена, что он никогда не бывал у меня в гостях. Приходилось слышать много добрых слов про этого кавалера от отца Раймонда и аббата Хьюго.

– Это один из благороднейших кавалеров, которых я знаю.

– Увы, Жак, но таких мужчин становится все меньше и меньше… – Она обвела взглядом зал, где прохаживалась дюжина мужчин, обрадованных возвращением графини и спешащих засвидетельствовать ей свое почтение.

Они приходили сюда каждый день и со временем превращались в непременный атрибут приемных покоев, вроде цветочных горшков, гобеленов, украшавших стены, или собак, кои во множестве бродили по этой зале. Тихие разговоры этих господ напоминали жужжание осенних мух – ленивых и неторопливых. Эта напускная праздность быстро исчезала, как только графиня обращала свой взгляд в залу или отвлекалась от разговора. Кавалеры тотчас замолкали и выпячивали грудь в надежде, что ее сиятельство улыбнется.

Пусть я и забегаю немного вперед, но могу признаться, что здесь, среди дворян, бурлили такие страсти, что иной бы и ужаснулся, узнав, на какие уловки пускались эти господа, лишь бы обратить на себя внимание ее сиятельства. Пили уксус, чтобы придать лицу благородную бледность, закапывали в глаза отвар белладонны, хотя любому деревенскому знахарю были известны ядовитые свойства этой травы. Пусть мое мнение и покажется вам предвзятым, но поступки этих мужчин выглядели более женственными, нежели поведение некоторых дам, которые служили графине де Фуа.

– Да, вы правы.

– Вы умный юноша, Жак де Тресс. Скажите… Могу ли я вам довериться?

– Разумеется, ваше сиятельство! Я буду счастлив помочь вам!

– Признаться, мое желание познакомиться с шевалье де Брегом основано не только на женском любопытстве. Дело в том, что он известен деяниями… – она запнулась, – о которых мне рассказывал отец Раймонд. Возможно, я не права, а мои тревоги лишены всякой основы, но тем не менее мне хотелось бы встретиться с этим человеком и попросить у него совета в одном весьма щекотливом деле.

– Могу поговорить с ним…

– Это будет неучтиво с моей стороны, – сказала графиня. – Отправлю ему приглашение.

– Написать ему письмо?

– Нет, не нужно. Я это сделаю сама.

– Да, конечно… – растерялся я.

– Ступайте, Жак, – улыбнулась графиня. – Займитесь моей обычной перепиской.

Вечером, закончив трудиться, я вышел из дома и огляделся. После памятного разговора с Ван Арконом стал внимательнее наблюдать за соседними улицами, а тем паче переулками, где могли прятаться злоумышленники. Не обнаружив ничего подозрительного, направился в «Королевскую охоту», размышляя о графине, а если быть точным, то о деле, которое она хотела обсудить с Орландо де Брегом.

Когда я вошел в заведение, то обнаружил пустой зал и Гая Григориуса, который тяжело вздыхал, наблюдая это запустение в делах, грозящее нанести урон его заработкам. Он поздоровался, уныло подпер щеку рукой и кивнул:

– Одних убытков сколько терпим, прости меня, Господи!

– Это тяжелое время, мастер… – заметил я.

– Для кого, позвольте спросить? – покосился мастер Григориус. – Для питухов[18], кои вдруг озаботились своей душой? Эх… Вы будете ужинать?

– С удовольствием.

– Джори… – протянул мастер Гай. – Джо-о-ри!

– Да, хозяин! – Из дверей кухни выскочил здоровенный малый, подвизающийся в этом заведении в скромной роли поваренка, а заодно и вышибалы.

– Пулярка готова?

– Нет, хозяин!

– Тогда какого дьявола ты здесь делаешь, бездельник?

– Так это… – растерялся Джори. – Вы же меня звали?

– Я звал тебя с пуляркой. Без нее… – вздохнул Гай, – без нее ты мне и даром не нужен.

Поваренок захлопал глазами, но потом решил не искушать судьбу и быстро ретировался на кухню.

– Кстати, – спросил я, – вы сегодня не видели шевалье де Брега?