Рысюхин, это можно пить?!

Высадив поручика и получив от него донесение командиру гарнизона, Маша взяла такое же от Старокомельского и вновь двинулась в Червень, где разворачивался штаб по борьбе с Волной. И стоило ей уехать, как буквально за спиной случилось то, что дало большую часть наших потерь. Смешанная группа тварей смогла найти дорожку между краем леса и болотом в пойме реки, пройдя незамеченными до самой деревни, нигде не выходя на открытое место. Обойдя правую «ножку П», они бросились на расчёт правофлангового миномёта. Один из подносчиков боеприпасов заметил их с расстояния метров восемьдесят, бросил ящик с минами, заорал и потянулся к штуцеру на спине. Криков его почти никто не услышал за грохотом миномётов, но выстрел — другое дело. Пока миномётчики осознали опасность, пока сменили оружие — а многие, чтобы «не мешали» составили свои винтовки в козлы на позициях, пока… В общем, первый разрозненный залп встретил нападающих в пятнадцати метрах от огневой, а там закрутилась круговерть рукопашной. Штыки, клыки, бебуты, когти, револьверные выстрелы в упор… На выручку своим бросились номера других расчётов, оставив у орудия по три человека, а также командир с вестовыми. Тварей покрошили, но пятеро были ранены, трое вроде бы легко, двое — серьёзнее. Один легкораненый, снарядный правого расчёта, заявил, что для его работы нога не обязательна и вернулся в строй. Ему из пустых ящиков соорудили сиденье и столик, и он продолжал готовить мины к выстрелу до конца боя. Двоих сильно потрёпанных после перевязки уложили на нары всё из тех же ящиков, двое «лёгких» взялись смотреть за флангами, чтобы вовремя заметить новую опасность. Но минут через пять-семь один из них вдруг захрипел, пустил зелёную пену изо рта — и умер. Не то тварь, укусившая его, оказалась ядовитой, не то какая-то персональная особенность, но… Маша потом корила себя, что слишком быстро уехала. Мол, окажись там она с её магией, а также два шофёра — могли бы отбить нападение быстрее, и раненых бы сразу увезли. Может, и так — но погибшего, если бы даже сразу после ранения посадить в кабину и везти в больницу, всё равно бы не довезли.

Поскольку во время этой заварухи один миномёт вообще прекратил огонь, а два других снизили темп до минимального и палили наугад, после перераспределения уцелевших бойцов по расчётам и мобилизации напуганных добровольных грузчиков в подносчики снарядов (по двое на ящик) и наблюдателей — зону огневого поражения пришлось переносить ближе к позициям сразу на пол километра.

И буквально через десять минут после прорыва крыс прибыло подкрепление, которое могло пресечь эту угрозу в зародыше: на своём щегольском серебристом автомобиле неожиданно приехал граф Соснович. И не один — Евгений Борисович привёз с собой четырёх магов из своей дружины. Связка из «воздушника», «огневика» и «водника», соединённых через менталиста в единую группу наглухо перекрыла правый фланг. Менталист обнаруживал тварей и в лесу, и в поле на серьёзном расстоянии, а три его товарища наносили удар, распределяясь в зависимости от характера цели и расстояния. Сам граф, будучи «природником», стабилизировал, как мог, раненых и отправился превращать заросли вдоль опушки в настоящую живую изгородь, поскольку в прямом бою от него всё равно, по его словам, толку не было.

Второй досадный эпизод произошёл уже под конец боя. Пара крысолюдов-шаманов, из числа полуразумных, отожрались макрами из павших тварей до границы третьего ранга, но, к счастью, на него не перешли, иначе было бы хуже. Но и так они смогли скрытно провести стаю своих соплеменников, рыл в сто двадцать, почти вплотную к одному из рейдовых грузовиков. Их обнаружили в тот момент, когда рухнул плетень, а один из шаманов запустил в середину броневика огненный шар. По счастью, броню он не пробил, хотя взрывом пластину и выгнуло внутрь. Помогло ли то, что внутри был один из трёх наших одарённых, считавший эту стенку своей бронёй, или просто не хватило сил — не важно. Но пламя, хлынувшее в амбразуры, здорово обожгло троих дружинников — двух стрелков, кроме огневика, и второго номера расчёта крепостного ружья. Первый номер, которого события застали сразу после выстрела по другой цели, то есть — безоружным, немыслимым образом выпрыгнул наружу и по кабине, как по горке зимой, скатился вниз.