Рысюхин, надо выпить!

— Хорошо хоть ума хватило не продавать сразу, поскольку его на этой операции бы прихватили гарантированно.

— Юра, ты ему льстишь. Он просто решил, что продать сразу за фунты за границей будет проще, чем продавать за рубли, а потом менять одно на другое.

— Ой, дебиииил…

— Не то слово.

— А что с ротмистром Жабицким?

— Во-первых, уже штаб-ротмистр. Во-вторых, он сейчас активно и старательно доказывает нашим коллегам из Третьего отделения и СИБовцам, что является дураком.

— В смысле?

— Ну, что он ничего не знал, не понимал и участвовал в махинациях террориста Пасюченко исключительно по дурости и жадности, а не по злому умыслу. В общем, если докажет, что дурак — поедет служить на дурацкой должности, в лучшем случае, каторжан охранять на изнанке. И в отставку выйдет в лучшем же случае штаб-ротмистром. Если не докажет достаточную степень дурости — пойдёт по этапу, за всё по совокупности.

— Да уж, всё серьёзно.

— Даже не представляешь, насколько. Некоторые обстоятельства дела о теракте закрыты отдельными обязательствами о неразглашении. Но оно на контроле на самом высшем уровне.

— Это, конечно, внушает, но при чём тут я?

— Хороший вопрос. Из-за тех событий ваша академия была, по сути, в опале. Своего рода поражение в правах до выяснения. Академия не участвовала ни в Осеннем бале у губернатора, ни в Новогодних праздниках, ни в Бале выпускников, ни в празднованиях дней рождения членов Императорской семьи — короче, ни в каких общественных и праздничных мероприятиях. Персонал был ограничен в смене места службы, было приостановлено начисление выслуги лет и наградного стажа и прочее в том же духе, в том числе и в отношении ректора. Ещё год-два и учреждение могло вообще потерять статус Академии, превратившись в пусть Высшее, но училище.

— Ого! А я и не знал…

— Так вот, буквально вчера вечером пришло сообщение, что в связи с окончанием расследования и доказательством непричастности персонала все ограничения снимаются, выслуга будет начислена и так далее. Понятное дело, что академия стоит на ушах и празднует так, что стены трясутся. Граф Кайрин, ваш ректор, используя своё положение в обществе и личные связи, добился доступа к материалам дела — не всем, разумеется, а в части касающейся, изучил и назначил главными виновниками торжества некоего студента первого курса и одного глазастого унтера. Унтер уже получил на руки сумму, которая при желании позволит выйти в отставку и открыть своё дело. А вот у студента всё ещё впереди…

— Да что там моих заслуг⁈ Просто заметил, что крыса врёт, и всё! Остальное вы и Третье отделение раскрутили!

Мурлыкин тяжко вздохнул.

— Вот из-за этого я тебя и позвал. Из-за твоей зашкаливающей щепетильности и выходящей за все рамки скромности. Во-первых, граф Кайрин — как и большинство титулованных особ — человек самолюбивый и отчасти мнительный. Отказ от награды или её части может воспринять как личную обиду, если не оскорбление. Поэтому некоторую скромность проявить нужно, но именно некоторую, и вовремя остановиться. А во-вторых, пойми, дурья голова: награждать будет не за пойманную крысу, это на самом деле — мелочь, а за снятие опалы с академии, с него лично и, в какой-то степени — со всего рода, в который он входит. За такую услугу, как снятие опалы с рода, князья отдариваются титулами и имениями, причём окружающие ещё смотрят, не слишком ли низкий титул и не слишком ли малое владение.

Будущий тесть перевёл дух.

— Ещё раз, послушай, услышь и пойми. Наша работа — это наша работа, воспринимается как должное, тем более что мы, стараниями дурака Жабицкого три с лишним года топтались на месте. В их глазах именно ты стронул дело с мёртвой точки и предоставил нам главного подозреваемого в готовом для разработки виде. И, да — род графов Кайриных просто не имеет права, не может себе позволить, не наградить за снятие опалы как следует. Им это будет ударом по самолюбию и по репутации. Пусть даже сейчас речь идёт об опале для одного из рода — они обязаны вручить тебе достойную награду, а «достойная» в этом случае — это не банальные деньги, хоть и они тоже могут быть добавлены, причём речь не о сотнях рублей и не о паре тысяч, а что-то знаковое и статусное. И не смей даже пытаться отказываться! Скромность и вежливость — да, но принять с благодарностью — обязан. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да.

[1] Пасюк — серая крыса.

Глава 11

Мы допили чай в молчании и задумчивости. Напоследок Мурлыкин заметил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что проблем как минимум на этой сессии тебе ждать не приходится? Режим благоприятствования будет такой, как у сына ректора, а то и выше. Главное — не наглеть.

— Не буду, конечно.

— Самое смешное — что даже не сомневаюсь. Более того — уверен, что будешь смущаться и отнекиваться.

— Кстати, Василий Васильевич. Вы говорите, что расследование в целом закончено. А кто испортил основной кристалл?